Магические слова.Если бы не красноречие Косты в зале суда, то неизвестно, чем бы все кончилось, вернее, каким бы стал приговор. В его же случае умышленное убийство переквалифицировали в убийство по неосторожности, за которое Джино получил десять лет.Перед самой смертью Веры, последовавшей, совершенно логически, от алкогольного отравления, Коста умудрился получить от нее письменное и заверенное подписями свидетелей призвание. Оно опоздало на семь лет. Джино освободили, предложив ему какие-то жалкие крохи в качестве компенсации.Интересно, какая сумма могла заменить человеку семь лет жизни, проведенные в тюремной камере?Ожесточившимся человеком вышел он весенним утром сорок седьмого года за ворота тюрьмы. Мимо него прошла война, смерть Франклина Делано Рузвельта. Мимо него прошли новые песни, театральные постановки, моды. Где-то в далеком прошлом остались цветы, зеленая трава и просто прогулка по Пятой авеню. Мимо прошли семь лет жизни.— Что это такое на тебе надето? — спросил он. Пчелка улыбнулась.— Это последний крик моды, — объяснила она. — «Новый взгляд». Тебе не нравится?— А чем был плох старый? Она пожала плечами.— Не хочешь же ты, чтобы я выглядела старомодной, не так ли?Пятнадцати минут в собственной квартире хватило ему, чтобы полностью перестать понимать, что происходит вокруг.Коста встретил его у ворот тюрьмы плечом к плечу с двумя телохранителями, которым пришлось прокладывать путь через толпу журналистов и фоторепортеров. Джино не произнес ни слова. Не обращая внимания на разряды фотовспышек и протянутые к самому лицу микрофоны, он все переговоры с прессой предоставил вести Косте.— Никаких комментариев у него нет, парни. Оставьте человека в покое, дайте ему передохнуть.Возле особняка на Парк-авеню собралась еще большая толпа. Вся история повторилась сначала. Ему нечего сказать этому отребью. Пусть печатают, что хотят — в любом случае все равно кончилось бы этим.Коста проводил его наверх, где навстречу Джино бросилась Пчелка.— Оставлю-ка я вас вдвоем, — сказал Коста. — Да, Джино, сможем ли мы встретиться завтра утром, пораньше? Конечно, если ты не будешь против.— Да, да. Меня это полностью устраивает. Не будешь против. Да за кого они его принимают, за инвалида, что ли? Он — мужчина, ему всего сорок один год.— Не хочешь выпить? — заботливо осведомилась Пчелка.— Виски. Побольше льда. И будь добра — вон в том хрустальном бокале.Она протянула ему стакан, ласково потрепала по щеке. Этот жест привел его почти в бешенство.— Сними немедленно с себя эти чертовы одеяния, — непререкаемо приказал он. — Я хочу видеть тебя только в чулках с резинками и туфлях на высоком каблуке.Она тихо рассмеялась.— Я уже думала было, что ты никогда меня об этом не попросишь.Он закрыл глаза. Одна лишь мысль о том, что сейчас он увидит ее обнаженной, вызвала мощный приток крови ко всем органам тела. Семь лет без женщины. А ведь там кое-кто из парней даже не давал себе труда дождаться. Некоторые набрасывались на новичка и принимались пользовать его сзади, не давая ему времени даже бросить свои вещи на койку.Быть Джино Сантанджело означало немедленно, в один момент завоевывать уважение окружающих. Он часто задавался вопросом: а не было бы это уважение ему в тягость, не являйся он тем, кто есть?В комнату вошла Пчелка. Данные ей инструкции выполнены безукоризненно. Даже волосы она успела подобрать.— Эй! — с негромким восхищением вырвалось у него. — Пройдись по комнате. Хочу посмотреть на тебя.У нее восхитительная кожа — белая и гладкая. Высокая грудь с призывно набухшими сосками не имела ни малейших признаков увядания.Живот затянут черным поясом, с которого свешивались резинки, удерживающие на должной высоте черные шелковые чулки, плотно облегавшие соблазнительные бедра. На ногах — изящные, плетеные из ремешков кожи босоножки на шпильках. Его всегда приводил в возбуждение контраст между черной тканью пояса и матовой белизной ее живота с треугольником курчавых рыжеватых волос внизу.— Повернись. — У него перехватило горло от желания. Она повернулась. Джино с восхищением смотрел на выпуклые белоснежные ягодицы. Он очень боялся что-нибудь испортить. Не для того он ждал долгих семь лет, чтобы наспех, за каких-нибудь пять минут утолить свою жажду.— Эй, а помнишь тот самый первый раз, когда ты для меня раздевалась?Она повернулась к нему лицом, улыбнулась.— Как же я могу забыть это? Ты был тогда таким голодным!Он рассмеялся.— А чего же ты ожидала? У нее, видите ли, триппер! Очень смешно.Она подняла над головой руки, потянулась. Глядя на энергично торчащие груди, Джино понял, что долго держать себя в руках он не сможет.— Может, мне раздеть тебя? — предложила Пчелка, прочитав, по-видимому, его мысли.— Да.Она подошла к нему.— Встань.Он поднялся. На каблуках она была чуть выше него. Рассматривая ее оказавшееся вблизи лицо, Джино заметил тоненькие линии морщинок вокруг глаз. Раньше их не было. Эти семь лет не прошли бесследно и для нее. В материальном плане он успел о ней позаботиться, но как она себя чувствовала длинными, полными одиночества ночами?— У тебя был кто-нибудь в мое отсутствие? — спросил он, пока Пчелка расстегивала его рубашку.— Джино, — очень нежно ответила она, — у меня нет никого, кроме тебя.Это не было ответом на его вопрос, но он все же почувствовал удовлетворение.Она сняла с него ботинки, носки и, опустившись на колени, принялась целовать ему ноги; каждое прикосновение ее губ заставляло его тело содрогаться.— Где ты этому научилась?— Ты сегодня полон вопросами.Он положил ей руку на грудь и стал ласкать соски, ощущая, как они твердеют под его пальцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153