Нед бросал машину в повороты на скорости в шестьдесят миль.У себя в подвале Мэри встретила нас ласковой улыбкой, которую приберегала для катастроф. Рядом стояла в зеленом комбинезоне ее любимица Пепси. На столе – включенный магнитофон.«Какой черт звонит в такое время?» – вопросил басистый голос, и я сразу узнал Пандору, монументальную тетку Барли, Священную Корову, которую угощал завтраком. Пауза, пока автомат глотал монеты. А затем учтивый голос Барли:«Боюсь, с меня хватит, Пан. Прощаюсь с фирмой – и навсегда».«Не мели чушь, – приказала тетка Пандора. – Опять какая-то дура запустила в тебя когти?»«Пан, я серьезно. На этот раз решено твердо. Я обязан тебя предупредить».«Ты всегда серьезен. Оттого-то ты и выглядишь насквозь фальшивым, когда притворяешься мотыльком».«Утром я поговорю с Гаем. (Гай Соломонс, семейный поверенный, имеется в списке контактов Барли.) Уиклоу, новенький, вполне может меня заменить. Крепкий мальчуган и все схватывает на лету».– Вы выяснили, из какого автомата он звонил? – спросил Нед у Мэри, когда Барли повесил трубку.– Времени не хватило, – ответила она гордо.На прокручивавшейся ленте снова зазвонил телефон. Снова Барли:«Реджи? Я сегодня решил подудеть. Приходи, поиграем».Мэри протянула нам карточку, на которой написала: «Каноник Реджинальд Коуэн, барабанщик и священнослужитель».«Не могу, – ответил Реджи. – Чертов конфирмационный класс».«А ты плюнь на них», – сказал Барли.«Не могу. Малявочки уже тут».«Ты нам нужен, Реджи. Старина Энди умирает».«Как и мы все. Каждую чертову секунду».Тут по настоящему телефону из Русского Дома позвонил Брок, требуя Неда. Его наблюдатели сообщили, что час назад Барли заходил в свой клуб в Сохо, выпил пять порций виски, а потом отправился дальше в «Ноеву арку» у Кингз-Кросс.– Ноеву арку? Какую еще арку?– Ноеву. Арка под железнодорожным виадуком. А Ной – восьмифутовый верзила из Вест-Индии. Барли сел в оркестр.– Один?– Пока да.– Что это за место?– Закуска и выпивка. Шестьдесят столиков, эстрада, кирпичные стены, шлюхи. Обычный набор.Брок считает шлюхами всех хорошеньких девушек.– Народу много?– Две трети столиков заняты, подходят еще.– Что он играет?– «Любовника». Рамирес, Дэвид и Серман.– Сколько выходов?– Один.– Пошлите троих сесть за столик у двери. Если он уйдет, держите в поле зрения, но не трогайте. Позвоните в Обеспечение и скажите, чтобы Бен Лагг немедленно подогнал свое такси к «Арке» и ждал с опущенным флажком. Ну, он знает, что делать. (Лагг был «ручным» таксистом Службы.) В клубе есть телефоны для клиентов?– Два.– Займите оба, пока я не подъеду. Он вас видел?– Нет.– Пусть и дальше так. Что напротив?– Прачечная.– Открыта?– Нет.– Ждите меня перед ней. – Он обернулся к Мэри, которая все еще улыбалась. – В «Ноевой арке» у Кингз-Кросс есть два телефона, – сказал он очень медленно. – Перекройте их сейчас же. Если у управляющего есть отдельный телефон, перекройте и его. Сейчас же. Меня не интересует, как мало людей у инженеров, перекройте сейчас же. Если снаружи есть телефонные будки, перекройте все. Сейчас же.Мы бросили служебную машину и поймали такси. Брок, как и было приказано, ждал в подъезде прачечной. У тротуара стояло такси Бена Лагга. Билеты продавались у входа – шесть фунтов без пяти пенсов. Нед провел меня мимо столика наблюдателей, даже не покосившись на них, и прошел к эстраде.Никто не танцевал. Первый ряд оркестра отдыхал. Барли стоял в центре эстрады перед раззолоченным стулом и играл под приглушенный аккомпанемент контрабаса и барабанов. Кирпичный свод над ним служил резонатором. На нем все еще был строгий костюм, и он, видимо, забыл снять пиджак. По нему скользили цветные блики, иногда ложась на его лицо, все в струйках пота. Выражение у него было расслабленное и отрешенное. Он держал длительные ноты, и я знал, что это реквием по Энди и по всем тем, кто, может быть, занимал его смятенные мысли. Две девушки, устроившись на освободившихся стульях оркестрантов, не отводили от него немигающего взгляда. Его внимания ожидал и строй пивных кружек. Рядом с ним стоял великан Ной и слушал, прижимая подбородок к скрещенным на груди рукам. Отзвучала последняя нота. С нежной бережностью, словно обрабатывая рану друга, Барли прочистил саксофон и убрал его в футляр. Аплодисментов Ной не разрешал, но зашаркали подошвы, защелкали пальцы и раздались возгласы «бис!». Однако Барли не обратил на них внимания. Он осушил пару пивных кружек, неопределенно помахал рукой и мягкими движениями пробрался через толпу к выходу. Мы последовали за ним, и, когда вышли на улицу, к нему подъехал Бен Лагг с поднятым флажком – такси свободно.– К Мо, – распорядился Барли, плюхаясь на заднее сиденье. Откуда-то он извлек новую фляжку виски и уже отвинчивал колпачок. – Привет, Гарри. Ну, как любовь на расстоянии?– Спасибо. Прекрасно. Искренне рекомендую.– А где это «Мо»? – спросил Нед, усаживаясь рядом с ним. Я примостился на откидном сиденье.– Тафнелл-парк. Под «Гербом Фалмута».– Хорошая акустика? – осведомился Нед.– Самая лучшая.Но встревожила меня не притворная веселость Барли, а его отчужденность, мертвенность в его глазах, то, как он замкнулся в цитадели своей английской вежливости.Мо оказалась пятидесятилетней блондинкой, которая сначала долго целовала Барли и только потом разрешила нам сесть за ее столик. Барли играл блюзы, и Мо, как мне кажется, хотела, чтобы он остался на всю ночь, но Барли не сиделось на месте, и мы поехали в пиццерию с музыкой в Ислингтоне, где он опять играл соло, а Бен Лагг пошел туда с нами, чтобы выпить чашку чая и послушать. Бен в свое время был боксером и все еще любил порассуждать о боксе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131