Мимо иллюминатора грациозно проплыл скат, затем гигантская рыба-молот с горящими как угли глазами. На глубине около двухсот футов минисубмарина прошла сквозь тридцатифутовый молочно-белый слой воды, и француз сказал:
– Проходим первый глубоководный слой.
– Его здесь не было во время первого погружения в разрез, – заметила Ирина.
– Потому что ты погружалась не ночью, – ответил Ланклю. – Именно в это время мириады микроорганизмов всплывают из глубин, где они проводят дневное время.
– Что заставляет их мигрировать? – спросила Ирина.
– Как ни странно, морские биологи пока не могут определенно ответить на этот вопрос. Лично я считаю, что это как-то связано с режимом кормежки.
– Да, все хотят есть, но этой твари надо особенно много, чтобы насытиться, – заметила Ирина по поводу гигантской китовой акулы, лениво проплывшей перед иллюминатором.
Одна из крупнейших морских рыб, китовая акула питается микроскопическим планктоном, засасывая его вместе с водой и процеживая через частые гребнеобразные зубы. Для этого во время кормежки она широко открывает свои массивные челюсти, что придает ей весьма злобный и хищный вид.
– Мне однажды довелось прокатиться верхом на таком монстре, – признался Ланклю. – Mon amiee, эту прогулку я никогда не забуду!
Оба акванавта погрузились в раздумья. «Миша» продолжал погружение, но на глубине четыреста три фута остановился.
– Готов поспорить, что нас остановил термоклин, – прокомментировал Ланклю. – Значит, мы достигли точки, где теплые поверхностные воды соприкасаются с более холодными глубинными. Добавьте балласта. Это должно сдвинуть нас с мертвой точки.
Ирина включила балластный насос и закачала в цистерны субмарины несколько сотен галлонов забортной воды. После легкого прикосновения к ручке управления погружение возобновилось.
Температура внутри минисубмарины существенно упала за считанные секунды. Однако на шестнадцати градусах по Цельсию снижение температуры прекратилось, а через несколько минут «Миша», наконец, достиг дна. Глубиномер показывал девятьсот семьдесят шесть футов.
Фары осветили морское дно. В иле копошились морские черви, их тонкие длинные тела слегка колебались в едва заметном течении. В яркое пятно света попали большие коричневые морские ежи, бордовые, похожие на астры морские звезды и гигантский каменный окунь, размерами, казалось, не уступавший даже минисубмарине.
– Мне доводилось слышать, что такие окуни целиком заглатывали незадачливых водолазов, – размышлял вслух Ланклю. – Некоторые даже считают, что Иону проглотил окунь, а не кит, как сказано в Библии.
– Пьер, а что там, вдали? Это омары? – спросила русская, чуть изменив курс, чтобы приблизиться к длинной, насколько хватало глаза, шеренге беспокойно снующих ракообразных без клешней.
– Mon Dieu, что за чудесный вид! – воскликнул Ланклю. – Наверняка это местная разновидность колючих омаров. Они, должно быть, исполняют нечто вроде брачного ритуала. Давай заснимем на видео.
Ирина протянула руку к пульту управления, чтобы включить камеру, установленную на закругленном носу минисубмарины между двумя передними иллюминаторами. Они плыли вдоль шеренги омаров более четверти мили, пока та не затерялась в извилистой донной трещине.
Акванавтам пришлось развернуть тарелку на юг, чтобы вернуться назад к относительно плоскому и пологому склону разреза.
– Любопытно, что скажет Томо об этой пленке, – заметил Ланклю. – Думаю, нам стоит организовать хозяйство по разведению и выращиванию таких омаров. Ведь это замечательный способ подарить человечеству новый источник питания!
Ирина развернула батиметрическую карту, отображающую в мельчайших подробностях рельеф морского дна под ними. Красным фломастером она обвела примерное местонахождение «Миши». Они были в крайней северной оконечности Андросского разреза. Этот узкий, шириной в милю, желобообразный канал, постепенно углубляясь, тянулся в южном направлении до слияния с огромной впадиной Языка Океана, глубины которого достигали более трех тысяч футов.
– Моя находка должна быть где-то рядом, – сообщила Ирина. Она слегка потянула ручку управления на себя, и «Миша» сбавил ход до самого малого.
Морское дно здесь покрывал слой песка. Минисубмарина продолжала черепашьим ходом двигаться к югу, пока не достигла места, где течение, расчистив песок и другие отложения, образовало довольно широкий коридор. Петрова нетерпеливо заглушила двигатель, и ныряющее блюдце зависло всего в нескольких дюймах над площадкой, покрытой плоскими прямоугольными камнями. Молодая женщина подрегулировала свет фар, и Ланклю, глядя в иллюминатор, присвистнул:
– Значит, мы на месте, mon amie? Ты знаешь, Ира, а ведь это, действительно, похоже на брусчатку.
– Всякий раз, когда я смотрю на это, всегда вижу одно и то же, Пьер.
– А что, если такое причудливое дно – результат эрозии, шутка природы? – спросил француз.
– Может быть, и так, – кивнула Ирина. – Но в таком случае природа потрудилась, как никогда. Ты только посмотри, как далеко простирается брусчатка!
Они плыли вдоль брусчатой дороги добрую милю. Хотя большая часть странной дороги была занесена песком, местами она просматривалась вполне отчетливо, и везде в глаза бросалась все та же геометрически точная кладка. Ровное каменное полотно шириной с двухрядное шоссе было выложено одинаковыми прямоугольными блоками длиной в два фута и шириной в один. Ось этой загадочной дороги проходила строго с севера на юг, в направлении Языка Океана.
Но еще до того, как акванавты установили этот факт, в рубке тарелки прозвучал прерывистый тревожный сигнал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80