Когда он не выполнял очередное задание, эта склонность часто доставляла ему неприятности в отношениях с начальством в Вашингтоне. Не будучи с их точки зрения идеальным офицером и джентльменом, он скорее походил на некий флотский вариант сыщика Коламбо. И, так же, как в случае с Коламбо, его талант следователя, способного раскрыть трудное дело, вынуждал начальников смотреть сквозь пальцы на те его личные качества, которые внушали им неприязнь.
Дверь изолятора открылась, и оттуда в сопровождении двоих морских пехотинцев вышел лысоватый тип. На нем были наручники, и, проходя мимо Мура, он сказал:
– Я не виноват, старшина. Парням нужно было что-нибудь возбуждающее, чтобы не уснуть, а командир набросился на меня так, будто я – торговец героином.
Прежде чем Мур успел что-либо ответить, один из пехотинцев грубо вмешался:
– Заткнись и смотри перед собой, матрос! И никаких разговоров, пока мы не отведем тебя в каталажку!
Арестованный подчинился, и Муру ничего не оставалось, как выразить свое сожаление молчаливым кивком головы. Две недели назад он узнал, что этот матрос ворует амфетамин из аптеки лазарета. В его обязанности, как помощника провизора, входила раздача сильнодействующих лекарств для лечения таких заболеваний, как сенная лихорадка и сильные простуды.
Мур симулировал симптомы сильного синусита, и ему потребовалось лечение. Вместо прописанного лекарства – деривата амфетамина – ему выдали обычный аспирин. Подобным образом помощнику провизора удалось наворовать сотни таблеток, которые он успешно перепродал любителям колес на корабле.
Муру понадобилось четырнадцать дней, чтобы раскрыть сеть сбыта наркотиков. Она охватывала почти все корабельные подразделения «Иводзима», включая и батальон морской пехоты. Особенно процветали злоупотребления среди личного состава машинного отделения и вертолетных механиков. Их рабочие смены продолжались изнурительно долго, до двенадцати часов, и, чтобы не уснуть, они принимали амфетамины.
Этот препарат, называемый также ускорителем, мог вызвать такие побочные эффекты, как головокружение, сухость во рту и учащенное сердцебиение. Кроме того, наркотик мог привести к временному помутнению рассудка, бессоннице, потере аппетита, паранойе или другим психическим отклонениям. И хотя в вооруженных силах ускорители иногда применяли для поддержания бодрости у пилотов и солдат во время продолжительных боевых действий, это скорее было исключением, нежели правилом, и применение подобных средств всегда строго контролировалось медиками.
Муру было хорошо известно, что при злоупотреблениях наркотиками всегда увеличивалось количество несчастных случаев. В такой обстановке процветала халатность и возникала угроза для многих жизней. Поэтому Мур без особых колебаний морально-этического характера искал не только торговцев, но и потребителей наркотиков. Всего в его список попало около сорока человек в различных званиях: от матроса второго класса до лейтенанта из авиакрыла. Всех их ждало суровое наказание, назначенное командиром корабля, который, по флотской традиции, был и судьей, и присяжным. Наиболее провинившимся торговцам наркотическим зельем грозило тюремное заключение, тогда как потребители могли отделаться разжалованием и лишением льгот.
Недавно на флоте была принята антинаркотическая программа, согласно которой все, уличенные в злоупотреблении дурманом, обязаны были пройти курс терапевтического лечения, и Томас Мур искренне верил, что выявленные им наркоманы используют эту возможность, чтобы вернуться к нормальной жизни, пока привычка не приняла необратимый характер.
С верой в человеческий разум, Мур взглянул на часы и направился в кубрик готовиться к отъезду. В кубрике воняло хлоркой, и Томасу захотелось побыстрее сойти на берег, чтобы насладиться роскошью нормальной кровати.
«Иводзима» как раз проходил мимо острова Рюкю, и Мур надеялся провести ночь на военно-морской базе Сасебо на японском острове Кюсю. Завтра он рассчитывал сесть на скоростной поезд, добраться до Токио и провести там долгожданный пятидневный отпуск, а после этого вернуться на службу в Вашингтон.
Он укладывал в сумку личные вещи, когда в кубрик вошел начальник интендантской службы корабля лейтенант Роджер Сэмюэльс. На время работы на «Иводзима» Мур был формально прикомандирован именно к этой службе, что поначалу причиняло Муру массу неприятностей.
Прозванный подчиненными Занудой, Сэмюэльс требовал, чтобы в присутствии его благородия строго соблюдались все уставные правила воинского этикета. Мур терпеть не мог этого самодовольного и вредного типа, претендующего на роль судьи последней инстанции, и, когда услышал гнусавый голос Сэмюэльса, приготовился к худшему.
– Так, значит, вы уже покидаете нас, старшина? Не могу утверждать, что мы будем скучать по вам. Черта с два, ведь вы полкомандировки провели на больничном. Да и когда находились на службе, были не прочь спихнуть свою работу на других. Кто же те счастливцы, которым выпала честь разделить вашу компанию?
– Точно не могу сказать, сэр, – холодно ответил Мур. – Мне приказано убыть в Сасебо.
Сэмюэльс с головы до ног смерил своего собеседника презрительным, брезгливым взглядом.
– Надрайте-ка ботинки и заправьте как положено форменку! Вы должны гордиться своей формой, старшина, и, возможно, флоту еще удастся сделать из вас человека.
– Есть, сэр, – ответил Мур.
Ему пришлось буквально прикусить язык, чтобы сдержать порыв и не раскрыть свое настоящее звание.
– Как я понимаю, в наших рядах завелся стукач, – заметил Сэмюэльс, с подозрением глядя на Мура.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80