Я знаю, так как посмотрела на часы. Я сразу пошла в ванную комнату, а потом в спальню, вот тогда, выглянув в окно, и увидела Эмили. Пять минут, или шесть-семь. Какое это имеет значение?
Лоррейн бросилась из комнаты, Майкл сделал неудачную попытку перехватить ее.
– Извините. – Он опустил руки.
– Все в порядке, – ответил Резник. – Мы понимаем. По его кивку Линн Келлог вышла в поисках Лоррейн.
– Нам понадобится подробное описание, – обратился Резник к Майклу, – фотография, желательно недавняя, хотя бы по пояс. Чем быстрее мы разошлем ее, тем лучше. Список друзей Эмили, тех, с которыми она, скорее всего, стала бы играть, пошла бы с ними. Родственники. Нам уже известно о ее матери. Сейчас в ее доме находится офицер, дожидающийся ее возвращения. Что еще, по вашему мнению, может иметь значение? – Резник ободряюще улыбнулся. – С ней будет все хорошо, мистер Моррисон, мы найдем ее.
Но Майкла это не успокоило.
Линн Келлог проверила кухню, спальни, вопросительно взглянула на проходившего мимо констебля, который молча покачал головой. Наконец она нашла Лоррейн в садике. На плечи был накинут вязаный жакет, а в руках она крепко сжимала одну из кукол Эмили. В большинстве соседних домов горели огни. В их оранжевом и желтом свете мелькали силуэты людей, занимающихся своими обычными, житейскими делами. С экранов телевизоров давали советы хозяйкам: «Остатки курицы или жаркого следует завернуть в фольгу и положить в холодильник», завтра начинается новая неделя.
– Вы знаете, Эмили мне не дочь.
– Я знаю.
– Мы занимались… мы занимались… мы занимались любовью.
Слез больше не было – все выплаканы.
– Да.
– О Боже!
Сложив руки и крепко сжав пальцы, Лоррейн повернулась к Линн, и та приняла ее в свои объятия. По обе стороны от них полицейские с фонариками в руках прочесывали все кусты и закутки дворика.
В доме Майкл, несколько поколебавшись, стал рассказывать Резнику о своей первой жене, Диане.
– 18 –
– Вам следовало бы позвонить мне раньше, Чарли.
– Был шанс, что мы найдем ее за пару часов, сэр.
– Да. Но мы не нашли, не так ли?
Скелтон повесил на вешалку за дверью пальто, расправив плечики, чтобы оно висело без складок. Когда позвонил Резник, он как раз устраивался поудобнее, чтобы почитать морские рассказы Александра Кента. В этот момент раздался телефонный звонок.
«Папа, это тебя», – выглянула из-за двери его дочь Кейт. На ней была надета водолазка черного цвета и такой же помадой накрашен рот. Вот уже шесть месяцев она встречалась с парнем, студентом-первокурсником, который, как выяснил Скелтон, увлекается очень громкой музыкой и черной магией. Свободное время он проводит в Лондоне, на Кенсингтонском рынке, в клубах вроде «Слаймлайта». Скорее всего, на будущий год он бросит институт и, забрав Кейт, поедет в Трансильванию, на родину Дракулы.
Скелтон дочитал до точки, вложил в книгу закладку и вышел в гостиную к телефону, трубка которого болталась на шнуре, как ее оставила Кейт.
Уже после первых слов Резника он понял – это серьезно.
– Хорошо, Чарли, я еду.
Скелтон стоял у своего стола в кабинете.
– Ее мать еще не появилась?
Резник покачал головой.
– Кто сейчас там? – Скелтон выдвинул стул и сел, пригласив Резника сделать то же самое. Стоваттная лампочка, отражаясь от матовой поверхности конусообразного плафона, заливала комнату ярким светом. На чистом белоснежном листе бумаги, покрывающем стол Скелтона, лежала папка со всеми известными к этому моменту фантами и полным описанием Эмили, ее возраста, роста, одежды, фотографии девочки.
Три месяца назад они точно так же, в такой же ситуации, сидели в этой комнате. Тогда время текло так же медленно: двадцать четыре часа, сорок восемь… Заключение медэксперта, делавшего вскрытие тела Глории Саммерс, еще лежало в верхнем ящике стола суперинтенданта.
– Там Патель, сэр.
– Когда он докладывал в последний раз?
– Двадцать минут назад.
Скелтон вынул бумаги из папки и разложил их по столу, как игральные карты. Резник наклонился вперед, опершись локтем на колено и положив подбородок на руку.
– А что ее мать? Есть на нее что-нибудь, кроме подозрений бывшего мужа?
– Была история с психиатрической клиникой, – Резник выпрямился, – госпитализация.
– Как давно?
– Несколько лет тому назад.
– В чем там было дело?
– Моррисон сказал, что у нее была депрессия.
– Господи Боже, Чарли! У нас у всех депрессия.
«Это точно, – подумал Резник, – пять процентов населения окажутся в депрессивном состоянии, в какое бы время ни проводить проверку. Стоит только их посадить перед обычной контрольной аппаратурой и сразу станет видно, как много тысяч людей выстроятся в очередь за транквилизаторами».
– Его жена…
– Которая?
– Вторая. Лоррейн. Она говорит, что мать девочки уже продолжительное время вела себя довольно странно: записки, телефонные звонки. А недавно взяла за привычку стоять напротив их дома.
– Что она там делала?
– По-видимому, ничего особенного, – Резник пожал плечами, – просто наблюдала.
– Это все?
Кивок головы.
– Не делала попыток подойти к девочке?
– Нет.
– Могло это быть подготовкой к тому, что случилось?
– Сосед, с которым говорил Патель, вспомнил, – Резник взглянул на свои часы, – что она всегда возвращается домой после восьми часов вечера.
– А если она не вернется? Резник не ответил.
– Если она не вернется, – продолжил Скелтон, – мы должны будем предположить, что это она стащила девочку.
Из всевозможных версий, проносившихся в голове Резника, этой он, пожалуй, отдал бы предпочтение. Хотя не прошло и минуты, как он смотрел на свои часы, он снова взглянул на них – было без двадцати минут девять.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87