.. Тогда заходите, я освободился.
Кабинеты их находились на одном этаже, все двери в длинном коридоре
были выкрашены белой эмалью. И только эта, с цифрой "21" темнела
отделанным под дуб шпоном. Позвонив, Скорик и Щерба вошли. Щерба сразу же
уселся на мягкую длинную скамеечку у стены, Скорик - напротив сидевшего за
столом Войцеховского.
- Провел опознание? - спросил он Скорика. - Когда труп привезли?
- В восемь утра. В девять я уже повез их в морг - мать и брата,
соседей.
- Ну и что?
- Ты что, никогда не проводил опознаний? Мать кричала! - Скорик
притронулся пальцами к виску, словно тот крик ужаса сейчас вызвал головную
боль. - Когда уходили, брат сказал: - "Ищите побыстрее! Иначе я сам найду
и застрелю".
- Н-н-да, - произнес Щерба. - Пока вы оба отсутствовали, я встретился
с директором НИИ Яловским. С Кубраковой работает очень давно, чуть ли с
момента создания института. Талантлива, одержима в работе, подчиненных
держит на коротком поводке, деспотична, ни с кем из сотрудников дружеских
отношений не поддерживает, но и не дразнит по пустякам; требовательность
ее не носит характера бабской придури; прагматична, не терпит
прожектерства, словоблудия, резка, случается, срывается на грубость, может
унизить, но, как ей кажется, только ради пользы дела. Любимчиков не имеет,
все для нее вроде равны, однако с одним человеком перманентно конфликтует.
Фамилия его Назаркевич, Сергей Матвеевич. Кубракова терпит его, потому что
способный химик. Молод, кандидат наук, болезненно самолюбив, считает, что
она ему завидует, а посему давит, не дает реализоваться. Яловский
полагает, что это совсем не так. Просто Кубракова мыслит масштабней.
Сейчас была увлечена каким-то проектом, совместным с немцами... Вот вам
конспективно Кубракова, - Щерба, словно устав, оперся спиной о деревянную
панель. - По словам Яловского Кубракову в Богдановск на своей машине
отвозил Назаркевич. У него красные "Жигули". С чего бы совместная поездка
при взаимной антипатии? Ну, а с чем вы прибыли?
Начал Скорик. Подробно пересказал все, что выудил в Богдановске. И
добавил:
- Дежурная по гостинице заметила, что Кубракова выходила из машины
красного цвета.
- В красных "Жигулях" Кубракову у шлагбаума видел директор завода
Омелян, - сказал Войцеховский. - Для нас он пока последний, кто ее видел.
Теперь посчитаем: в 10 утра, выходит, она еще была жива. Часы же
остановились тоже в среду, в 10.22. Эта модель имеет запас хода более
суток, но они остановились, потому что в них попала вода. Итак, через 22
минуты после того как ее видел Омелян, Кубракова была мертва. И явно в
воде. Куда же она успела отъехать за эти 22 минуты. Где все произошло? У
переезда машин скапливается много - в обе стороны. Когда шлагбаум
поднимается, они ползут медленно, максимум 30 км в час, еще и
притормаживают в движении. Я там ездил, знаю. За эти 22 минуты "Жигули" с
Кубраковой могли удалиться не более, чем на 15-17 километров. А
единственный съезд с шоссе к берегу как раз на 15-ом километре.
- На правом берегу, - уточнил Войцеховский.
- Я так ориентировал оперативников Богдановска, - сказал Скорик.
- На 19-ом километре вверх по реке есть один автодорожный мост. Я
думал: не попала ли Кубракова в воду с него. Поехал, посмотрел. Движение
машин там двустороннее и такое плотное - одна за другой, - что остановить
"Жигули", выйти и столкнуть Кубракову с моста незаметно или дать ей
возможность незаметно сигануть в реку практически невозможно. Даже если
предположить невероятное - ее столкнули - она бы выплыла, расстояние между
берегами там метров пятьдесят.
- Если умела плавать, - вставил Щерба. - А если сама бросилась? - не
унимался Щерба.
- Кто-нибудь непременно увидел бы, - покачал головой Войцеховский.
- Крепкую бабу не так просто столкнуть в надежде, что утонет. А вдруг
выплывет, станет звать на помощь?! - поддержал Войцеховского Скорик.
- Опять же, если умеет плавать, - сказал Щерба.
- Разве что ее сперва хорошо оглушили, - усмехнулся Скорик. - Но
никаких прижизненных повреждений или следов борьбы, сопротивления Ванчур
не нашел. А он медик со стажем. Такое вряд ли упустил бы.
- Можно попробовать подогнать объяснение, - после паузы сказал
Войцеховский. - Кубракова попала в реку в момент внезапной тяжелой
асфиксии. А вода довершила дело.
- Но следов-то асфиксии Ванчур не установил, - напомнил Щерба.
- А если это не механическая асфиксия? - Войцеховский медленно
раскатывал в пальцах сигарету, долго щелкал зажигалкой, прикуривал. Делал
все неспеша, как бы давая собеседникам возможность оценить свое
предположение. - Скажем, от острого токсикоза.
- Что же она такое съела? - пробурчал Щерба. - По дороге стало дурно,
остановили машину, Кубракова доплелась до берега, потеряла сознание, упала
в воду и утонула? А тот, кто вез ее, ничего не предпринял и, вернувшись
без нее, никому ни слова?
- Токсикоз мог быть и не пищевым, а острым, мгновенным. А тот, кто ее
вез, по какой-то причине об этом умолчал, - Войцеховский сделал долгую
затяжку и, выпустив дым, загасил сигарету.
- На что же рассчитывал? - спросил Скорик.
- А вот этого мы не знаем, Виктор Борисович, - Щерба поднялся. - Вещи
какие-нибудь у Кубраковой были?
- Небольшая хозяйственная сумка. С нею Кубракова ушла из гостиницы.
- Сумка могла утонуть вместе с хозяйкой, или ее унесло течением...
Знать бы, что в ней было... Похороны завтра в три, - Щерба пошел к
двери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67