- Нет.
- Допрашиваешь?
- Да.
- Как идет?
- Пока никак.
- Начальник смены мехстеклозавода в Богдановске подтверждает, что во
вторник около одиннадцати утра Назаркевич появлялся у него, спрашивал о
мастере, который в отгуле. На нем был светлый костюм, похожий на тот,
который ты изъял.
- Хорошо. Спасибо...
- Что было на вас в тот день кроме костюма, Сергей Матвеевич?
- Обувь, естественно, - съязвил Назаркевич.
- А на голове?
- Каскетка, которую вы забрали.
- Когда вы разбили свою машину и встречный "Москвич"?
- Я уже говорил вам, на следующий день, в среду утром, едва выехал в
Богдановск.
- А почему ГАИ не вызвали?
- И об этом я вам говорил! - Назаркевич стал раздражаться. - Обошлось
без ГАИ. Договорились.
- Значит, полюбовно?
- Полюбовно. Мне эта любовь обошлась довольно дорого.
- Может, даже обменялись телефонами?
- У него дома нет телефона. Только служебный. Но звонить туда сложно.
Так он сказал. Поэтому взял мой.
- Зачем?
- Пообещал мне декодер к телевизору, сказал, что их много проходит
через его руки. Мы потом с ним разговорились, когда приехали ко мне.
- Как его фамилия?
- Агеев. Майор Агеев. Витольд Ильич.
- Какого цвета на нем были погоны, может эмблемку запомнили, род
войск?
- Он был в штатском...
Скорик почувствовал, что хотя ответы Назаркевича оставались столь же
исчерпывающими, без запинки, словно приготовленные загодя, постепенно
звучать они стали после коротких пауз.
- Сергей Матвеевич, Кубракова сидела рядом с вами в машине?
- Нет, на заднем сидении.
- Тогда попробуйте объяснить, каким образом микроволна с ее кофты
оказалась на вашем костюме? Вот заключение криминалиста, - Скорик протянул
ему лист бумаги.
Прочитав, Назаркевич, словно впервые осознав, где он, чего от него
добиваются и по какому поводу, тихо сказал:
- На этот вопрос у меня нет ответа.
- Тогда может объясните, что это такое? - Скорик достал из ящика
письменного стола белый колпачок.
- Не знаю.
- Это колпачок от газового баллончика "Метах". Кубракова получила
порцию этого газа, а затем была сброшена в реку.
- Какое это имеет отношение ко мне?
- Это я хотел бы узнать от вас. Колпачок найден в вашей машине, в
кармане чехла. При изъятии присутствовала ваша жена и понятые.
- Ничего не пойму? Какой-то бред! - выкрикнул Назаркевич. - Как он
туда попал?
- Действительно, как? В "бардачке" у вас в машине обнаружена вот эта
докладная на имя Кубраковой. И на ней отпечатки ее пальцев.
- Я давал читать ей накануне поездки в Богдановск.
- Обычно бумаги остаются у тех, кому адресованы. Почему же она
оказалась у вас?
- Она прочитала и велела отдать секретарше зарегистрировать. Но я
передумал, мне надо было дополнить ее кое-какими соображениями. Выйдя от
Кубраковой, я сунул докладную в "бардачок", так и ездил с нею.
- А вы не перепутали даты? Может быть, Кубракова ознакомилась с этой
бумагой два дня спустя в Богдановске?
- Вам такой вариант удобней? Он укладывается в какие-то ваши
фантазии?! - вскипел Назаркевич.
Скорик открыл сейф, взял автоответчик Кубраковой.
- Послушайте одну запись, Сергей Матвеевич, - он включил автоответчик
со слов "Елена Павловна, это Назаркевич..."
- Чем это вы ей угрожали? - спросил Скорик, когда запись окончилась.
Помотав головой, Назаркевич как-то сник. На все последующие вопросы
Скорика он уже отвечал вяло, глядя на бумаги на столе...

В конце первой декады июля Щерба ушел в отпуск: подвернулась путевка
в Кисловодск, местком часть ее стоимости оплатил. С отъездом Щербы Скорик
как бы ощутил некий допинговый толчок, облегчение, словно ему ослабили на
руках путы. "Ничего, дед Миня, - мысленно обращался Скорик к Щербе, -
будешь доволен, если к твоему возвращению я фугану дело Назаркевича в
суд".
Поиски майора Агеева, владельца "Москвича", с которым Назаркевич
якобы столкнулся в среду 16-го июня, оказались безрезультатными. Коллеги
из военной прокуратуры, куда обратился Скорик, запросили управление
кадрами округа, оттуда через две недели пришел ответ, что среди
офицерского корпуса майор Агеев Витольд Ильич не значится; не нашел его
Скорик ни в службе безопасности, ни в МВД, ни в пожарной охране...
Еще дважды Скорик вызывал на допросы Назаркевича, но дальше того, что
имелось в деле, не продвинулся. На последнем допросе Назаркевич сорвался с
резьбы, вел себя агрессивно, истерично, закричал: "Я понял, куда вы гнете!
Ничего у вас не выйдет!". Боясь, как бы Назаркевич не начал мешать
следствию, понимая, что так больше ничего не добьется, еще раз вникнув в
материалы дела, Скорик отважился на мысль, что даже косвенных улик
достаточно, чтобы предъявить ему обвинение и взять под стражу, рассчитывая
в глубине души, что посидев в следственном изоляторе, поостыв там,
Назаркевич начнет давать нужные показания. С этими мотивами Скорик
отправился к прокурору области за санкцией, перед этим предупредив
Назаркевича: "Я буду предъявлять вам обвинение. Ищите адвоката".
Полистав дело, покачав головой и выслушав доводы Скорика, не без
колебания прокурор санкцию дал. И когда Скорик уходил из кабинета,
все-таки добавил:
- Виктор Борисович, попробуйте оперативным путем еще чего-нибудь
добыть. Чтобы надежней было. Агрбу, Агрбу пошевелите, он шустрый, глядишь,
выищет еще пару эпизодов...

Пятый день стояла несносная жара.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67