А вы вдумайтесь в глубочайший смысл операции «Братцы-тунеядцы»! У наших врагов после её выполнения не будет ни солдат, ни генералов, ни рабочих, ни учёных, никого не будет, кроме лодырей, лентяев, тунеядцев и лоботрясов обоего пола! Это же замечательно! Я бы сказал, гениально, однако не уверен, что все присутствующие знают значение этого слова. Я всей своей молодой душой за операцию «Братцы-тунеядцы»! Скатертью ей дорожка! Форберст! (Что-то среднее между «ура!» и «вперёд!»)
С места вскочил, подпрыгнув метра на полтора, самый злой генерал, знаменитый тем, что во время последней большой войны своих солдат убил больше, чем солдат противника, и заорал:
– Глупости, враки, дурь, блажь, чепу-пу-пу-пу-пу-ха! – И больше он ничего не мог сказать, потому что его трясло от злости, но все знали его точку зрения: ему надо стрелять хоть в кого, только бы убивать.
Слова попросил самый добрый генерал. Он был такой добрый, что ни разу в жизни не ударил сам ни одного солдата: для этого у него были квалифицированные специалисты по битью. Он сам и не стрелял ни разу, он даже не приказывал стрелять, он только приказывал отдать приказ стрелять, да и то делал это очень нежным голосом.
– Прелестная затея, – сказал он, – совершенно в моём вкусе. Действительно, зачем уничтожать детей? Это – фи! – грубо. Жестоко, наконец. Антигуманно. В самом деле, почему бы им самим не съесть друг друга? И неважно, с солью там или без соли, с горчицей или перцем. Это опять же дело вкуса. А о вкусах, как известно, не спорят. Замечательна идея детского самоедства. Очаровательна затея со сверхзаботливыми бабушками. Ведь известно, что одна агентка под видом бабушки может в отдельных случаях причинить столько зла, сколько не под силу взводу морской пехоты. И, главное, всё гуманно, всё тонко, я бы сказал, даже изящно-грациозно. Обеими руками, ни одна из которых ни разу в жизни не ударила ни одного солдата, голосую за операцию «Братцы-тунеядцы»! Шармант магефик! (Что-то вроде «прелестное очарование»)
Следующим поднялся с места самый глупый генерал, который и генералом-то стал лишь из-за того, что никогда ничего не понимал и поэтому всех слушался, выполнял все приказы, совершенно не разумея их смысла. Он заговорил, с трудом подбирая слова:
– Жареная картошка на варёном луке с детским травматизмом при рекогносцировке. Лени много, а дым идёт параллельно в чернильницу атаки левым флангом льготно. Не люблю этих, забыл кого, но во вторник без субботы морские соединения в пояснице. Ура! Я голосую без прорыва по фронту фрагментарно. Вот.
Встал самый умный генерал. Он был на очень хорошем счету у начальства, потому что никогда ни с кем не спорил и никогда ни с кем не соглашался. Никто никогда не знал, о чём он думает и думает ли вообще.
Самый умный генерал встал, постоял, о чём-то и что-то думая, пожал плечами, погрозил кому-то пальцем, улыбнулся, нахмурился и сел.
Долго ещё длилось обсуждение. Все уже устали, многие хотели есть, а некоторые хотели уже и крепко поспать, а кое-кто и спал, но дисциплинированно – тихо, без храпа и посапывания.
Обсуждение затянули адмиралы. Говорили они не так уж и много, но по морской привычке раскачивались после каждого слова по три-четыре минуты, будто у них под ногами была палуба корабля.
Стенографистки мадам-майоры по очереди падали в обморок от усталости.
– Закругляйтесь! – раздалась команда самого главного супер-генерала. – Прения прекра…тить!
Все облегчённо вздохнули. Дело в том, что обсуждение было пустой формальностью и ровным счётом ничего не значило. Результат зависел лишь от того, что решит самый главный супер-генерал.
– Встать! – снова раздалась команда. – Смирно! Молчать! Своё мнение зааааа…быть!
Тишина была такая тихая, какая она и должна быть, когда решается судьба всего человечества.
Слышно было только, как трясло самого злого генерала. Других звуков не было.
– Утверждаем и одобряем план операции «Братцы-тунеядцы», – сказал самый главный супер-генерал. – Новое всегда пробивает с трудом дорогу даже в шпионском деле. Мы выполняем просьбы генерала Шито-Крыто, кроме одной. Он просит удвадцатерить финансовые ассигнования, а мы их утридцатьяем… не знаю, как и выговорить… В тридцать раз мы увеличиваем ему ассигнования! В случае провала операции всей организации «Гроб и молния» во главе с генералом Шито-Крыто – крышка! Ра-а-а-а-а…зойдись!
Сидя в машине, генерал Шито-Крыто успел поспать, полностью восстановить силы, и в свой огромный кабинет он вошёл бодрым, уверенным, грозным, готовым на любой трудный труд.
– Поздравляю, шеф, с грандиозным успехом! – сказал офицер Лахит.
– Мерсибо, – ответил начальник «Гроба и молнии». – Приказываю: завтра в восемь ноль-ноль первая проверка боевой готовности первого десанта агенток-сверхзаботливых бабушек!
– Есть!
– В двенадцать ноль-ноль первая проверка боевой готовности отряда агенток – учителок-мучителок!
– Есть!
– В девятнадцать ноль-ноль первая проверка боевой готовности первой роты агентов – ворчливых пенсионеров!
– Есть!
Генерал Шито-Крыто разрешил себе поспать ещё полтора часа и сел за работу. Ему бездельничать было некогда.
КОНЕЦ СЕДЬМОЙ ЧАСТИ,
самой короткой, но зато чуть ли не самой важной в романе

ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ,
в которой всё продолжает идти своим чередом, но обстановка усложняется, поэтому название такое:
«ВСЁ В ЖИЗНИ БЫВАЕТ»
Глава №34
Бабушка Александра Петровна фактически уходит из семьи, бросая её на произвол судьбы
Мир и покой так и не вернулись в семью Прутковых. Толика, как вы помните, вылечили, он снова стал нормальным ребёнком, а вот с бабушкой Александрой Петровной творилось что-то не очень нормальное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84