- Поразмыслите, брат, - продолжал король Иоанн. - Исход сегодняшнего
дня может быть каким угодно: день и так идет наперекосяк. Так зачем же нам
громоздить ошибку на ошибке? Нам есть что обсудить. Если это вас может
удержать от того, чтобы выехать на поле сражения, то я готов поговорить не
только об английской капитуляции, но и о возможной капитуляции
французов... Но вы понимаете, что последнюю возможность я допускаю лишь
как тему для обсуждения.
- Ваше высочество, - мягким и полным надежды голосом окликнул принца
граф Камберленд.
Тот сидел на лошади и некоторое время молчал, погрузившись в глубокие
размышления. Потом он посмотрел прямо в глаза графу.
- Милорд, - изрек он, - в этих делах у вас больше опыта, чем у меня.
Посоветуете ли вы отложить ненадолго мое вступление в битву, чтобы вы
могли поговорить с королем?
- Конечно, ваше высочество, - мягко отвечал граф. - Я говорю
совершенно серьезно. Я не вижу в этом бесчестья: я просто думаю, что вы
слишком дороги не только для сегодняшней, но и для будущей Англии, чтобы
подвергать вашу жизнь опасностям на поле битвы.
- Из страха за собственную жизнь я не поверну назад! - резко ответил
принц.
- Нет-нет, об этом я и не говорил, - поспешно возразил граф. - Я
просто советую продолжить разговор с его величеством королем Франции.
Эдвард спешился.
- Хорошо, - согласился он, - я последую вашему совету. Продолжайте
переговоры, а я послушаю вас.
Он присоединился к графу и королю.
Джим обнаружил, что переговоры повернули совершенно в другую сторону.
Граф и король, будто это разумелось само собой, стали размышлять, как
покончить с делом так, чтобы ни одна из сторон не победила, но и не
проиграла. Весь вопрос упирался только в то, как найти подходящие для
этого слова, поскольку до сих пор все переговоры подобного рода велись
либо о победе, либо о поражении, то есть одна сторона признавалась
выигравшей битву, а другая - проигравшей.
Вообще-то было похоже, что проблема, возложенная Каролинусом на плечи
Джима, разрешалась сама собой. Джим этого никак не ожидал; сейчас он
размышлял, какой психологический эффект могло бы произвести появление
юного принца на поле боя, да еще и на стороне англичан, в тот момент,
когда английские силы более или менее сравнялись с числом уцелевших
французов. Англичан, конечно, весьма воодушевил бы тот факт, что принц
окончательно примкнул к своим соотечественникам. Напротив, французы
неизбежно упали бы духом, увидев, что их козырная карта, то есть
предполагаемая верность принца французской короне, бита.
Так что не только граф Камберлендский и принц Эдвард, но и король
Иоанн прекрасно понимали, что именно психологический фактор может повлиять
на исход подобной битвы.
Вот они и пытались найти язык, подходящий для того, чтобы выразить
решение существующей проблемы. Просто перемирием это не назовешь, ведь,
как правило, условия перемирия, при котором обе армии взаимно отказываются
от попыток испытать силу противника, зависят от их согласия, а здесь
испытания силы, можно сказать, шли полным ходом.
В конце концов поладили на немедленном и временном перемирии.
Теоретически за ним должны следовать переговоры, но признание одной из
сторон победителем в сражении могло откладываться до бесконечности и в
конце концов стать уже древней историей, никому не интересной. Похоже, что
это решение вполне удовлетворило как короля, так и графа, и не слишком
разочаровало даже принца.
На том и порешили. Но, к несчастью, соглашение о перемирии поднимало
один, отнюдь не самый легкий, вопрос.
Его надо было объявить и как-то положить конец битве.
В процедуре не было ничего сложного. Королевские герольды выезжали на
поле боя, трубили в трубы и зачитывали соглашение; стало быть, английские
и французские герольды объявят, что немедленно заключается перемирие,
поскольку английский принц вернулся на сторону англичан, а дипломатические
тонкости следует уладить побыстрее, пока не началась новая битва. Однако
те, кто сейчас заключили соглашение, не сказали ни слова о том, что у них
нет ни малейшего желания вновь доводить дело до битвы.
Проблема, впрочем, заключалась в том, что перемирие легче
провозгласить, чем осуществить, и знали это все, кроме Джима.
- А в чем дело? - прошептал Джим на ухо Брайену, поскольку был
единственным человеком, до которого никак не доходила суть проблемы.
Брайен склонился к уху своего друга, чтобы его ответ также был
неуловим для слуха присутствующих.
- Рыцари никогда не прекратят сражения только потому, что им прикажут
это сделать, - пояснил он. - Команда еще может остановить их перед битвой,
но коль уж она началась, так легко ее не остановишь. А уж если кто-то
почувствует, что победа близка и хватит самого ничтожного усилия, чтобы
поймать ее за хвост, то тут уж и говорить о перемирии не приходится.
Джим никак не мог поверить в это, поскольку прямо на его глазах
король Иоанн и граф Камберленд послали гонцов к королевским герольдам с
сообщением о перемирии и прекращении битвы. Но вот до Джима понемногу стал
доходить смысл слов Брайена.
Как он сказал, так все и вышло. Герольды выехали на поле боя,
затрубили в трубы и провозгласили перемирие на английском и французском
языках. Но те, кто по-прежнему горячо рубились на мечах и сшибались в
яростных схватках, даже не собирались отвечать королевским посланцам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178