— Форд в своем «форде» — и в мире покой, — продекламировал вполголоса Директор.— Ленайна Краун? — застегнув брюки на молнию, отозвался Генри Фостер. — О, это девушка великолепная. Донельзя пневматична. Удивляюсь, как это ты не отведал ее до сих пор.— Я и сам удивляюсь, — сказал помощник Предопределителя. — Непременно отведаю. При первой же возможности.Со своего раздевального места в ряду напротив Бернард услышал этот разговор и побледнел.— Признаться, — сказала Ленайна, — мне и самой это чуточку прискучивать начинает, каждый день Генри да Генри. — Она натянула левый чулок. — Ты Бернарда Маркса знаешь? — спросила она слишком уж нарочитонебрежным тоном.— Ты хочешь с Бернардом? — вскинулась Фанни.— А что? Бернард ведь альфа-плюсовик. К тому же он приглашает меня слетать с ним в дикарский заповедник — в индейскую резервацию. А я всегда хотела побывать у дикарей.— Но у Бернарда дурная репутация!— А мне что за дело до его репутации?— Говорят, он гольфа не любит.— Говорят, говорят, — передразнила Ленайна.— И потом он большую часть времени проводит нелюдимо, один, — с сильнейшим отвращением сказала Фанни.— Ну, со мной-то он не будет один. И вообще, отчего все к нему так по-свински относятся? По-моему, он милый. — Она улыбнулась, вспомнив, как до смешного робок он был в разговоре. Почти испуган, как будто она Главноуправитель мира, а он дельта-минусовик из машинной обслуги.— Поройтесь-ка в памяти, — сказал Мустафа Монд. — Наталкивались ли вы хоть раз на непреодолимые препятстнпя?Студенты ответили молчанием, означавшим, что нет, не наталкивались.— А приходилось ли кому-нибудь из вас долгое время пребывать в этом промежутке между позывом и его удовлетворением?— У меня… — начал один из юнцов и замялся.— Говорите же, — сказал Директор. — Его Фордейтество ждет.— Мне однажды пришлось чуть не месяц ожидать, пока девушка согласилась.— И, соответственно, желание усилилось?— До невыносимости!— Вот именно, до невыносимости, — сказал Главноуправитель. — Наши предки были так глупы и близоруки, что когда явились первые преобразователи и указали путь избавления от этих невыносимых эмоций, то их не желали слушать.«Точно речь о бараньей котлете, — скрипнул зубами Бернард. — Не отведал, отведаю. Как будто она кусок мяса. Низводят ее до уровня бифштекса… Она сказала мне, что подумает, что даст до пятницы ответ. О господи Форде. Подойти бы да в физиономию им со всего размаха, да еще раз, да еще».— Я тебе настоятельно ее рекомендую, — говорил между тем Генри Фостер приятелю.— Взять хоть эктогенез. Пфицнер и Кавагучи разработали весь этот внетелесный метод размножения. Но правительства и во внимание его не приняли. Мешало нечто, именовавшееся христианством. Женщин и дальше заставляли быть живородящими.— Он же страшненький! — сказала Фанни— А мне нравится, как он выглядит— И такого маленького роста, — поморщилась Фанни. (Низкорослость —типичный мерзкий признак низших каст.)— А по моему, он милый, — сказала Ленайна — Его так и хочется погладить. Ну, как котеночка. Фанни брезгливо сказала:— Говорят, когда он еще был в бутыли, кто-то ошибся, подумал, он гамма, и влил ему спирту в кровезаменитель. Оттого он и щуплый вышел.— Вздор какой! — возмутилась Ленайна.— В Англии запретили даже обучение во сне. Было тогда нечто, именовавшееся либерализмом. Парламент (известно ли вам это старинное понятие?) принял закон против гипнопедии. Сохранились архивы парламентских актов. Записи речей о свободе британского подданного. О праве быть неудачником и горемыкой. Неприкаянным, неприспособленным к жизни.— Да что ты, дружище, я буду только рад. Милости прошу. — Генри Фостер похлопал друга по плечу — Ведь каждый принадлежит всем остальным.«По сотне повторений три раза в неделю в течение четырех лет, — презрительно подумал Бернард; он был специалист-гипнопед. — Шестьдесят две тысячи четыреста повторений — и готова истина. Идиоты!»— Или взять систему каст. Постоянно предлагалась, и постоянно отвергалась. Мешало нечто, именовавшееся демократией. Как будто равенство людей заходит дальше физико-химического равенства.— А я все равно полечу с ним, — сказала Ленайна.«Ненавижу, ненавижу, — кипел внутренне Бернард. — Но их двое, они рослые, они сильные».— Девятилетняя война началась в 141-м году эры Форда.— Все равно, даже если бы ему и правда влили тогда спирту в кровезаменитель.— Фосген, хлорпикрин, йодуксусный этил, дифенилцианарсин, слезоточивый газ, иприт. Не говоря уже о синильной кислоте.— А никто не подливал, неправда, и не верю.— Вообразите гул четырнадцати тысяч самолетов, налетающих широким фронтом. Сами же разрывы бомб, начиненных сибирской язвой, звучали на Курфюрстендамм и в восьмом парижском округе не громче бумажной хлопушки.— А потому что хочу побывать в диком заповеднике.— СН3С6Н2(NO2)3 + Н(СО)2, и что же в сумме? Большая воронка, груда щебня, куски мяса, комки слизи, нога в солдатском башмаке летит по воздуху и — шлеп! — приземляется среди ярко красных гераней, так пышно цветших в то лето.Ты неисправима, Ленайна, — остается лишь махнуть рукой.— Русский способ заражать водоснабжение был особенно остроумен.Повернувшись друг к дружке спиной, Фанни и Ленайна продолжали одеваться уже молча.— Девятилетняя война, Великий экономический крах. Выбор был лишь между всемирной властью и полным разрушением. Между стабильностью и…— Фанни Краун тоже девушка приятная, — сказал помощник Предопределителя.В Питомнике уже отдолбили основы кастового самосознания, голоса теперь готовили будущего потребителя промышленных товаров. «Я так люблю летать, — шептали голоса, — я так люблю летать, так люблю носить все новое, так люблю…»— Конечно, сибирская язва покончила с либерализмом, но все же нельзя было строить общество на принуждении.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69