Курильщики умирали от рака легких, обжоры умирали от ифарктов и инсультов, а он только читал статистику смертей в разделе «Здоровье» газеты «Коррьере делла Сера», хоть и знал, что это его не касается.
Однако прошедшей весной из его спины и плеч вырезали пять предраковых меланом, и врачи запретили ему загорать. Вьянелло переменился подобно апостолу Павлу, который на пути в Дамаск был ослеплен Господом, чтобы прозреть затем для веры истинной, и, как Павел, стал истовым ее проповедником. Однако до тех пор он не подозревал, что итальянцы по природе всезнайки и любой итальянец – сам себе Павел. Стоило ему заговорить с кем-нибудь, как тут же оказывалось, что собеседник гораздо более его осведомлен в вопросах профилактики рака, озоновых дыр, ультрафиолетового излучения и его влияния на атмосферу. Более того, все до единого были убеждены, что эти разговоры о вреде солнечного света не что иное, как очередная химера, обман, надувательство, хотя никто и не понимал, кому и какая от этого надувательства выгода.
Когда же Вьянелло, воистину наделенный Павловым усердием, обнажал на глазах неверных свою спину в шрамах, ему говорили, что его случай еще ничего не доказывает, что статистика врет, ну и потом – с ними такого никогда не случится. И тогда он уяснил самую замечательную черту итальянского характера: покуда итальянец на собственном опыте не убедится в чем-либо, этого для него не существует, и никакие доказательства не помогут переубедить его. В конце концов, Вьянелло, не будучи все-таки Павлом, оставил свою миссию и купил себе тюбик солнцезащитного крема, которым стал намазываться круглый год.
– Вызывали, Dottore?
Вьянелло был в форменной рубашке с короткими рукавами и синих форменных брюках, куртку и галстук он оставил внизу. С тех пор, как в прошлом году жена родила ему третьего ребенка, он сильно похудел и собирался еще сбросить вес, чтобы быть в лучшей форме. Немолодые отцы маленьких детей обязаны думать о своем здоровье, следить за собой, объяснял он Брунетти.
– Присаживайтесь.
Когда они оба уселись, Брунетти спросил:
– Что вы знаете об этой Лиге по защите нравственности?
Вьянелло вопросительно прищурил один глаз, ожидая пояснений. Но пояснений не последовало. Тогда говорить пришлось ему самому.
– Я особенно ничего и не знаю, синьор. Кажется, они собираются в одной из церквей. Всех Святых? Ах нет: это экуменисты там собираются. Ну, эти, с гитарами, у которых по десять человек грудных младенцев на каждого. А Лига проводит собрания в частных домах. Я слышал, что политика их не интересует. Не могу вам сказать, что же они делают на своих собраниях. Если судить по отдельным известным персонам, которые состоят членами, то они, наверное, садятся в кружок и рассказывают друг другу, какие они хорошие и какие все вокруг плохие.
– А вы знакомы с кем-нибудь из них лично, Вьянелло?
– Я-то? Бог миловал. – Он осклабился, но потом увидел, что Брунетти и не думает шутить. – Ах, вы серьезно спрашиваете, синьор? Подождите-ка…
Минуту он думал, обхватив руками колено и подняв глаза к потолку.
– Есть одна женщина, синьор, она работает в банке кассиршей. Надя с ней знакома, потому что деньги – это по ее части. Я помню, как-то раз она говорила, что, мол, подумать только – такая милая женщина, а спуталась черт-те с кем.
– А почему она о них так сказала?
– Как?
– Так, будто они ей сильно не нравятся.
– Ну… одно их название чего стоит: Лига по защите нравственности. Кто они такие, чтобы так называться? Кучка ханжей, не иначе. Basibanchi, и только. – Этим словом – чисто венецианским презрительным прозвищем тех, кто, упав в церкви на колени, норовят так низко наклониться, чтобы поцеловать пол под последней скамьей, Вьянелло сумел продемонстрировать и творческую силу родного диалекта, и своей собственный здравый смысл.
– А вы не знаете, давно ли она состоит в Лиге и как она туда попала?
– Нет, синьор. Но я попрошу Надю поинтересоваться. А что?
Брунетти вкратце рассказал ему о том, как наткнулся на Сантомауро в квартире Креспо и как тот потом звонил Патте.
– Странно как-то, синьор, – согласился Вьянелло.
– Вы с ним знакомы?
– С Сантомауро? Раньше он был адвокатом моего двоюродного брата. Прежде чем прославился и подорожал.
– Брат вам что-нибудь о нем рассказывал?
– Немногое. Говорил, что он очень хороший, ловкий адвокат, всегда сумеет обернуть закон себе на пользу.
Распространенный тип адвоката в Италии, подумал Брунетти, где законы хоть и писаны, но довольно неразборчиво.
– Больше ничего?
Вьянелло покачал головой:
– Я уже забыл. Ведь несколько лет прошло.
И добавил, опережая просьбу Брунетти:
– Я позвоню брату. Может быть, он знает других клиентов Сантомауро.
Брунетти благодарно кивнул:
– Еще мне хотелось бы навести справки об этой Лиге: где проходят собрания, зачем собираются, число членов, кто такие.
Раньше Брунетти не задавался вопросом, почему деятельность этой пресловутой общественной организации, чье высокопарное название давно уже вышучивали на каждом углу, до сих пор оставалась в тени. Люди знали вообще, что есть такая Лига по защите нравственности, но что она делает, было для всех загадкой.
Вьянелло достал блокнот и принялся записывать.
– А жена Сантомауро вас интересует? Спрашивать о ней?
– Да, узнайте все, что можно.
– По-моему, она веронка, из семьи банкиров. Еще что-нибудь, синьор?
– Да, еще этот трансвестит в Местре, Франческо Креспо. Разузнайте, не засветился ли он где-нибудь тут.
– А что по нему есть в Местре?
– Только то, что его задерживали два раза за попытку продать наркотики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74