Поспорить он хотел только затем, чтобы прощупать почву — насколько русским важно, чтобы их человек участвовал в экспедиции? Не захотят ли они освободить его от этой обязанности, написав во всех бумагах, что он присутствовал на борту японского судна. Именно эту возможность Яманиси весьма деликатно и предложил старшему из русских. И то, как он решительно это предложение отверг, утвердило японца во всех его подозрениях — русский приставлен к ним, чтобы шпионить.
— Ну а теперь мы приглашаем вас на банкет в честь вашего прибытия, — сказал Берегов, решив, что с расшаркиваниями можно покончить. — Думаю, что вы не будете разочарованы.
— Да! Узнаете, что такое русское гостеприимство, — подтвердил каплей Селезнев, тоже входивший в состав встречавшей японцев делегации.
— Нет-нет, — через переводчика ответил Яманиси. — Мы хотим сами пригласить вас к себе на корабль. Кок получил задание постараться — где вы еще попробуете настоящей японской кухни?
— Нет, ну как же! Мы же хозяева здесь! Нам и угощать вас положено! — возмутился Селезнев раньше, чем Берегов успел открыть рот. — Знаете, как в наших русских сказках — накормить, напоить, в баню сводить и спать уложить. У нас уже все готово к вашему прибытию — и щи русские, и красная рыба, и грибы соленые — с материка везли, — и много чего еще. Да и водка русская — вы у себя такого тоже не попробуете.
Однако японец настаивал на своем — вежливо, но твердо. У них тоже все готово — только сакэ подогреть осталось. Японская кухня ничем не уступит русской. Да и не зря же повар старался, в конце концов?!
Попрепиравшись с Яманиси минуты три, Берегов мысленно махнул рукой, — в конце концов, почему бы и не принять приглашение, раз японец так настаивает? Приказав замолчать Селезневу, который все еще пытался покрасочнее расписать русское гостеприимство, Берегов сказал:
— Хорошо. Мы рады принять ваше приглашение, господин Яманиси.
Японец поблагодарил, отдал своим людям какие-то распоряжения и повел всех русских на корабль.
Поднимаясь по трапу, Яманиси между делом спросил у начальника русской делегации:
— Скажите, господин Берегов, а можно ли у вас в случае необходимости пополнить запас медикаментов? — На этот раз Яманиси не стал пользоваться услугами переводчика, он говорил по-английски. Берегов этот язык понимал, здесь английский был постоянно нужен — кто его знал, тот не забывал, а кто не знал, тот быстро выучивал.
— Чего-то дорогого и редкого — не обещаю, — ответил Берегов. — А наиболее распространенные, конечно, есть. Можно взять в госпитале.
— А где он у вас?
— Там, — глава администрации показал на стоящий немного на отшибе модульный домик.
— Понятно. И как, господин Берегов, часто у вас тут люди болеют? — спросил японец. — Климат тут не очень благоприятный.
— Болеют не часто, — ответил Берегов. — А если что-то серьезное случается — мы отправляем больного вертолетом в Петропавловск. В госпитале сей час пусто, кажется. Хотя нет. Не пусто. Один человек точно есть — как раз вчера привезли, он во время шторма пострадал.
Японец вежливо кивнул и больше не возвращался к этой теме. Он и так прекрасно понял, о ком идет речь.
Глава 10
Джейк Меллинг обессиленно откинулся на подушку. Исписанный лист бумаги выскользнул у него из рук и соскользнул на пол.
— Эй, старик! — Гаранин поднял с пола лист и тряхнул Меллинга за плечо. — Что с тобой?! Ты не умираешь?! — английский давался фээсбэшнику с трудом, он еле-еле подбирал нужные слова.
— Нет, я в порядке, — с трудом ответил Меллинг. — Просто я очень устал.
— От чего ты устал-то? — непонимающе приподнял брови чекист. — Ты же ничего не делал, только писал.
Меллинг не ответил. Попробуй объясни этому идиоту, что для него сейчас ручку в пальцах удержать — уже подвиг. Ему ведь восемьдесят лет, и он сюда, в больницу, не просто так попал. Врач сказал, что у него сотрясение мозга и переохлаждение организма. Правда, переохлаждение уже осталось в прошлом, но оно еще может напомнить о себе каким-нибудь осложнением. Воспалением легких, например.
А в его возрасте это не шутки, помереть можно в два счета.
Меллинг вдруг неожиданно остро почувствовал, что, несмотря на долгие прожитые годы, несмотря на то, что старое тело уже с трудом его слушается, он все еще очень хочет жить и боится смерти. Пожалуй, он не боялся ее так даже в молодости, когда воевал и каждый день рисковал жизнью. Да, правду, оказывается, говорят, что чем дольше живешь, тем сильнее хочется.
— Что ты документ-то бросил? — снова тронул его за плечо русский. — Писать дальше будешь или все?
— Буду, — выговорил Меллинг. — Сейчас, отдохну.
На старика волной накатила тошнота. Если бы не совершенно пустой желудок, Джейка, наверное, вырвало бы. Снова заболела голова. Недавно врач давал ему обезболивающее, но, видимо, его действие уже закончилось. Нужно попросить еще одну таблетку…
Меллинг выронил ручку. Гаранин, видящий, что его подследственному на глазах становится все хуже, наконец-то решился принять меры. Он встал, вышел в коридор и громко крикнул:
— Эй, там! Доктора! Идите сюда скорей, тут америкашка вот-вот загнется!
Из ординаторской, находившейся в конце коридора, появился Кравцов.
— Ему снова хуже? — озабоченно спросил он, подходя к оперативнику.
— Да! Иди сделай что-нибудь!
— Ну да, конечно, — язвительно бросил через плечо врач. — А то умрет ненароком, и некого будет тогда на Колыме сгноить. Начальство не похвалит, медали не даст, — Заткнись! Что-то ты разговорчивый очень стал!
Или неприятностей захотелось?
Кравцов не стал отвечать — его ждал больной, на перебранку с чекистом не было времени.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85