Произошло это в пятницу, через два дня после отъезда Солдатенковой. Больше того, мы знаем, что в этот день, причем утром, что-то около одиннадцати, Георгий Мартынович снял с книжки полторы тысячи рублей. Таковы факты.— Ограбление?— Мысль напрашивается сама собой, но ничем конкретным пока не подтверждается. Несмотря на вывешенные милицией объявления с портретом Солитова и описанием его примет, никаких сведений не поступило. Никто не видел его после сберкассы.— А в сберкассе видели?— Да, девочки его запомнили.— Должна ли я вывести заключение, что Георгий Мартынович исчез сразу после получения денег? Нелепо.— Конечно. Поэтому будем отталкиваться от известных фактов. Зачем вдруг могли понадобиться такие деньги? С какой целью?— Гипотез можно выстроить сколько угодно, но ведь нужны основания.— Позволю себе не согласиться с вами, уважаемая Наталья Андриановна. Число гипотез ограничено, и даже весьма. Если же мы станем отталкиваться от привычек товарища Солитова, его увлечений, даже страстей и так далее, то вы сами увидите, сколь ограничен окажется наш, извините, джентльменский набор.— Насколько я понимаю, вы уже проделали эту операцию?— Беседовать с вами одно удовольствие, Наталья Андриановна, вы всё схватываете буквально на лету.— Тогда поделитесь вашими умозаключениями, а я попробую оценить их в меру возможности.— Вы меня чрезвычайно этим обяжете. Но, чур, одно предварительное условие. — Борис Платонович лукаво прищурился, выставив желтый от никотина указательный палец: — Не принимать на свой счет и не обижаться! Гипотеза — всего лишь гипотеза, умозрительное построение. Поэтому принцип такой: выдвигаем, не стесняясь, любую ересь, оцениваем, отсеиваем.— Приступайте, — коротко кивнула Наталья Андриановна, далекая и неприступная в своей холодной математической броне.— Дубль номер один! — пародируя киносъемку, Гуров хлопнул в ладоши. — Обыкновенный шантаж!— С последующим похищением? — незамедлительно отреагировала Наталья Андриановна. — Вздор! Откупаться от кого-то, бежать в сберкассу, да еще в дождь, чтобы снять эти полторы тысячи…— А что, если альтруистический порыв? Хотел кому-то помочь…— В принципе исключить такое нельзя, — она сдула упавшую на лоб прядку. — Но кому помочь? В чем?— Пусть будет по-вашему, — он сделал беглую пометку в блокноте. — Пойдем дальше… Может быть, женщина?— Ну, допустим, женщина, и что дальше? Опять-таки таинственное похищение? В карете, с опущенными шторками, а потом убийство на Мосту урсулинок?— Где он, этот ваш мост, разрешите полюбопытствовать?— Понятия не имею. Нет, этот вариант не проходит.— А почему? Не в образе Георгия Мартыновича? Свято верен памяти усопшей супруги? Женофоб? Или, может, опутан паутиной своего злого гения, то бишь Степановны? Вот и представился удобный случай порвать путы.— Нет-нет, не проходит, — ее крупные чувственные губы дрогнули в тонкой улыбке. — Слишком поздно. Если бы еще лет десять назад, то куда ни шло, а теперь — нет. Поздно.— Вы хотите сказать…— …то, что сказала. Вы не там ищете.— Но почему? Уверяю вас, Наталья Андриановна, что знавал людей постарше Солитова, весьма падких на галантные эскапады.— Охотно верю. Я и сама знаю тому примеры, но здесь иной случай. Георгий Мартынович мог увлекаться, хотя и не до такой степени, пока была жива Анна Васильевна. Ее кончина совершенно подкосила его. За какие-то месяцы он постарел на десять лет.— Дались вам эти десять! — проворчал Гуров. — Значит, вы и мысли не допускаете, что он мог ринуться, очертя голову, в последнюю авантюру? Навстречу прощальной улыбке судьбы?— Что вы имеете в виду? — не поняла Гротто.— Какую-нибудь молоденькую бесовку, которая закрутила беднягу и увлекла… Ну, скажем, на Черноморское побережье Кавказа? Или в Крым? В Прибалтику, Закарпатье, — незнамо куда! Были, были аналогичные эпизоды. Причем с мужами такого уровня… Ого-го!— Кое-что слышала в этом роде, — призналась Наталья Андриановна. — Более того, я была бы счастлива, если бы и с Георгием Мартыновичем случилось такое.— А уж как бы я был счастлив, Наталья Андриановна, вы и представить себе не можете! Знай я сейчас, где и с кем пребывает ныне наш досточтимый профессор, я бы и не подумал нарушить его сладостное уединение. Ждать, благо, не долго. Денежки в подобных случаях уж очень быстро кончаются. Можете мне верить.— Нет, я вам верю, только боюсь, что напрасны наши столь радужные надежды.— Так ли? Человек в отпуске, абсолютно свободен, располагает средствами… Вы что, полностью исключаете?— Полностью трудно исключить что бы то ни было в человеческой жизни. Но ваша очередная гипотеза маловероятна. Давайте следующий дубль. Какой он у вас по порядку?— Вы даже не желаете раскрыть карты, — пожаловался Борис Платонович. — Я принужден полагаться на веру.— Таковы условия нашей игры. Вы ведь сами так захотели?— Положим, немножко не так, но не будем спорить. Хоть закурить разрешите?— Сделайте одолжение.— Сколько мог, крепился, — он торопливо зажег дешевую, с удушливо-сладеньким запашком сигарету. — Теперь же вынужден просить разрешения.— Вы у себя. — Наталья Андриановна взглянула на свои часы-медальон. — Еще будут вопросы?— Уже прискучило? — вялым взмахом руки он попытался разогнать дым. — Потерпите еще немного… С кем Георгий Мартынович был особенно дружен?— Особенно ни с кем, но добрые отношения поддерживал со многими.— С мужчинами? Или с женщинами тоже? Взять хоть ваших институтских…— Оставим эту тему, она… неуместна в сложившихся обстоятельствах. Ведь налицо трагедия, а вы все ищете адюльтер.— Не ищу, Наталья Андриановна.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141