Просто честно признался, что не умеет. — Рудольф начал выказывать признаки раздражения. — Нельзя требовать от человека того, что он никак не способен совершить. Каждому свое. Я же не поручаю вам заботу о своем здоровье?— Об этом я как раз и веду речь, ваше величество. Трудно поверить, чтобы ученый муж, сумевший построить ходячего истукана и остановить у самых границ королевства чуму, действительно не знал рецепта продления жизни.— Тем не менее дело обстоит именно так, дон Бонавентура, и Макропулос лишний раз укрепил меня в этом мнении.— Ах, Макропулос! — Астролог превосходно знал, до каких пределов можно было дойти в споре, не опасаясь себе навредить. — Лёв и Макропулос!.. Не странно ли, что они так поддерживают друг друга? Сдается мне, что по крайней мере один из них заблуждается. Возможно, искренне, потому что не хочется думать о сознательном обмане.— Что вы имеете в виду? — насторожился мнительный император.— Самое дорогое для вашего преданнейшего слуги. Звезды сказали правду. По румянцу на лице вашего величества я вижу, что выздоровление подвигается семимильными шагами. Макропулос может иронизировать сколько ему угодно, но охота, назначенная в честь приезда португальского короля, все-таки состоится.— Дай-то бог, — промокая губы салфеткой, Рудольф молитвенно возвел очи. — Я действительно чувствую себя несколько лучше.— Я и говорю: вечные светила не лгут и не утаивают истину… В отличие от людей. Ночное небо — развернутый свиток для умеющего читать иероглифы созвездий. Встреча Венеры с Юпитером в доме здоровья означает счастливую жизнь и победу над недругами.— И как долго я, по-вашему, проживу? — с недоверчивой усмешкой спросил Рудольф, всем своим видом показывая, что не придает особого значения астрологическим толкованиям.— Не менее двадцати четырех лет, — отчеканил Бонавентура. От его проницательного взора не укрылось затаенное напряжение, с которым суеверный монарх ожидал ответа. Тембр речи, сухое сглатывание и промелькнувшее в глазах смятение выдали не только лихорадочную надежду, но и приглушенный страх.— Какая похвальная точность! — Рудольф не сумел скрыть облегченного вздоха. — А день собственной смерти вы тоже могли бы назвать с такой же уверенностью? — Император зловеще улыбнулся. В отместку за пережитое унижение он дал волю постоянно точившей его подозрительности.Бонавентура побледнел, ощутив болезненную слабость под ложечкой. Неожиданный вопрос сковал его разум и волю, словно нож, мелькнувший в руке разбойника. Рудольфу, чье коварство не знало предела, ничего не стоило устроить проверку, призвав в качестве третейского судьи пражского палача.— Для себя самого трудно вычислить правильную генитуру Гороскоп.

, — в считанные мгновения нашелся спасительный ответ. — Я умру за три дня до вашего величества.Бонавентура медленно отвел непроницаемые глаза, блеснувшие чернотой арбузных семечек. Поле боя окончательно и бесповоротно осталось за ним. Отныне жизнь императора находилась в астральной зависимости от судьбы находчивого клеврета.— Все вы продувные бестии, — признавая свое поражение, по-немецки проворчал одураченный Габсбург. — Так что там за недоразумение с «Золотым напитком»?— Ах, это! — Бонавентура сделал вид, что только сейчас вспомнил. — В точности ничего не могу сказать, но только знаю, что Макропулос в канун дня святой Агаты побывал в гетто. Оттуда он вернулся с запечатанным глиняным кувшинчиком, который пронес в свою комнату под полой плаща… Заслуживающие доверия лица намекают на известный вашему величеству сонный эликсир.— Возможно ли это? — тихо вскрикнул Рудольф. Благополучно достигнув кульминации, астролог облегченно прокашлялся и вытер батистовым платочком вспотевший лоб. Все сказанное им было чистейшей правдой или, по меньшей мере, ее подобием. Удивленное восклицание повелителя можно было поэтому пропустить мимо ушей. Пусть сам доискивается.— Наверное, следует призвать Макропулоса? — спросил Рудольф, словно бы размышляя вслух. — И потребовать от него объяснений?— Не уверен, ваше величество, — Бонавентура разыграл тягостное сомнение. — Лейб-медика могли и оклеветать. Мало ли завистников при дворе? В таком случае мы напрасно обидим преданного слугу. Это с одной стороны. А с другой — было бы неразумно открыть ему нашу, вашу, простите, осведомленность. Ведь он может и отречься. Прямо не знаю, как тут быть, — Бонавентура задумался.— А если произвести тайный обыск? — быстро нашел выход догадливый император. Уроки отцов иезуитов не прошли впустую.— Блестящая мысль! Такое мне просто не приходило в голову, — просиял Бонавентура.Комнату лейб-медика осмотрели сразу после того, как двор отправился к торжественной мессе по случаю счастливого выздоровления венценосца. В ту самую минуту, когда пышная процессия, миновав статую святого Георгия, поражающего дракона, приблизилась к Золотым дверям собора, увитым по такому случаю гирляндами алых роз, в открытом окне полукруглого башенного выступа показался скромный аркебузьер и махнул кружевным платком вовремя обернувшемуся испанцу.Чинно пригнув головы, вступали высшие сановники империи в густую тень портала. Все скамьи, кроме передних, обозначенных красным шнуром, были заполнены нарядными дамами и кавалерами. Рудольф поднялся на королевское место, престарелый архиепископ поправил усыпанную жемчугом митру, и служба началась.Над кружевом прилепившихся к исполинским колоннам витых лестниц, над крылатыми ангелами, над гербами усопших и вензелями решеток заплескали ритмичные волны органа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141