Ты погляди, Мариночка.— Не знаю, не знаю, — даже лопатки Марины, мягко обозначенные зеленой тканью платьица в стиле «сафари», выразили, упрямо дрогнув, сомнение. — А вдруг еще кто спросит? В банк, так и знай, я сегодня не поеду. — И она вернулась к себе, неся в руках невидимые пачки.— Как-нибудь исхитримся, — Вера Петровна в отточенных движениях воспроизвела операцию и кивнула на соседнее окно.— Спасибо большое, — клиент переместился в сторону кассы.— Могу только пятидесятирублевками, — Маринины пальцы убедительно обрисовали весомость тугих пачек.— Мне совершенно все равно, уверяю вас, совершенно… Благодарю за любезность, — Гуров согнулся, словно упрятывая деньги во внутренний карман.— Все? — спросил Люсин, отпуская напряженные мускулы.— Вроде все, — подтвердила Марина. — Так оно и было.— Чего-то, по-моему, не хватает, — обозначив милые ямочки, виновато улыбнулась Вера Петровна. — Кажется, в этот момент хлопнула дверь.— Да ты что? — вскинулась Марина и перевесилась через перегородку. — Никого ж не было!— Не было, — согласилась Вера Петровна, — но дверь определенно стукнула, хоть и не в полную силу.— Так? — Люсин приоткрыл дверь наполовину и отпустил, предоставив действовать астматически вздохнувшей пружине.— Слабее, — откорректировала Вера Петровна. — Чуточку.— Как сейчас? — Он не замедлил попробовать.— Да, похоже…— Это меняет дело, Борис Платонович! — покачал головой Люсин.— Тогда попрошу всех повторить еще раз, — распорядился Гуров, входя во вкус упоительной режиссерской тирании, перед которой любая другая власть не более чем бледная тень.— Меня теперь окончательно нет. — Люсин поспешно скрылся, оставив щелку, в которую мог видеть лишь кусочек кабинки кассира.Представление повторили. Из темного, продуваемого дождевой сыростью тамбура Люсин ловил знакомые реплики: «Ну и льет…», «В Анапу…», «Тысяча пятьсот…». Потом в поле зрения появилась спина в мокром плаще: «Могу только пятидесятирублевками…», и заключительное «Благодарю за любезность».Тут спина слегка сгорбилась и начала медленно наступать прямо на Люсина. Он почти непроизвольно выпустил ручку двери и отшатнулся. Натруженный язычок защелкнулся с привычной печалью. Всплеском сердцебиения отозвался в ушах этот щелчок.— Как теперь, Вера Петровна? — Он с трудом заставил себя промедлить несколько тактов. — Похоже?— Теперь правильно, — вполне уверенно подтвердила она.— Ах, какие же вы обе молодцы! — благодарно просиял Люсин. — Даже не представляете себе, как это важно. Собственно, все и делалось лишь для того, чтобы вы могли вспомнить.— Неужели кто проследил? — догадливо поцокала языком Марина. — Это же надо… Какого человека!— Неужели убили?! — ужаснулась Вера Петровна.— Пока ничего неизвестно, — чистосердечно вздохнул Люсин. — Ну что, Борис Платонович, побредем?Они перебежали к машине, вдоволь зачерпнув ботинками холодной воды. Промокший, невзирая на дождевик с капюшоном, участковый поспешно нырнул следом. Предупредительно захлопнув за московским начальством заднюю дверцу, он осторожно подсел к шоферу.— Мне показалось, что вы хотели задержаться, — сказал Люсин, отряхиваясь. — Извините, если поторопился.— Н-нет, ничего, — протянул Гуров и, наклонясь к участковому, поинтересовался: — Вам куда, лейтенант?— Мне рядом. — Он ткнул пальцем в непроницаемый туман" за стеклом. — Пообедаю, раз такое дело… Может, погостите у нас?— Спасибо за приглашение, — Люсин переглянулся с Гуровым, — но как-нибудь в другой раз.Подбросив участкового до самого дома, шофер осторожно свернул на раскисший проселок и бросил опасно рыскавшую машину в «слепой полет». Глинистые колдобины угрожающе отдавались в рессорах. Надсадно рычали шестеренки. Заливая стекло, обрушивались тяжелые слоистые каскады.— А я еще намеревался прогуляться до станции, — посетовал Люсин.— Бесполезное дело, — махнул рукой Гуров. — В двух шагах ни черта не видать. Мы хоть правильно едем?— Довезу вас, Борис Платонович, не сомневайтесь, — весело откликнулся Коля Самуся, ловя тусклый просвет между уныло скребущими дворниками.— Не понравилось мне это «срочно» ее, Владимир Константинович, — крутнул головой Гуров, ожесточенно раскуривая отсыревшую сигарету. — В первый раз она мне такого не говорила.— И что из этого следует?— Может, и не следует ничего, а проверить не мешает. Исключить возможность наводки, чтобы не думалось.— Наводка? — Люсин с сомнением оттопырил губу. — Зачем тогда было про дверь вспоминать? Ведь все и составилось у нас из-за этого стука.— Так про то другая вспомнила, Вера Петровна…— Значит, вы полагаете…— Ничего я не полагаю, Владимир Константинович. Только оно дорого стоит, это крохотное уточнение.— Ваша правда, — признал Люсин.— Догадываюсь, что не очень вы меня, старого сухаря, одобряете и размолвку с Натальей Андриановной все никак простить не желаете, но ничего с собой поделать не могу. Так уж устроен.— Себя ломать — последнее дело, — задумчиво усмехнулся Люсин. — У каждого свой стиль, Борис Платонович, и ничего тут не попишешь. Хотя как-то приноравливаться все-таки не мешает.— Спасибо за намек. — Гуров старательно выдувал дым в узкую, как лезвие, щель, но дождь ломал тонкую струйку и гнал обратно.— Ради бога, Борис Платонович. Никаких намеков. Не смею, да и не нахожу оснований, как на духу говорю, в чем-либо вас упрекнуть. По-моему, мы неплохо работаем в паре… Пока.— Значит, не упрекаете? И на том спасибо…— Я бы не стал так ставить вопрос.— Поторопился я с Натальей, пережал. С кем не бывает?.. Тем более что знахарочку вашу я за три версты обхожу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141