— Ты здесь?! Что привело тебя в это дрянное место?— Хочу проведать заключённых, — невозмутимо улыбнулся Гай и, обойдя удивлённо застывшего Поллиона, прошёл внутрь. — Как здесь дурно пахнет! — он прикрыл нос грациозным жестом, позаимствованным у актёров. В последнее время Калигуле нравилось подражать актёрам — их движениям, ужимкам, гримасам, походке. Римская империя стала для Гая большим театром, в котором он играл главную роль.Поллион удивлённо протирал глаза, словно не мог поверить увиденному. Гай Цезарь, сверкающий драгоценными камнями, обутый в позолоченные сандалии, явился в его тюрьму!— Почему застыл, как истукан? — рассмеялся Калигула замешательству Поллиона. — Веди, показывай!Кассий Херея легонько подтолкнул локтем застывшего начальника тюрьмы.— Сюда, цезарь! — спохватился Поллион и жестом гостеприимного хозяина указал на узкий проход, ведущий к камерам.Тюремные служители разносили заключённым обед — чечевичную похлёбку в глиняных мисках и кусок хлеба. Гай с любопытством засунул палец в похлёбку, которую проносили мимо него, и облизнул.— Какая гадость! — громко воскликнул он и захохотал.Преторианцы дружно вторили ему. Скрывая неловкость, хихикал Поллион. Смеялся Кассий Херея, время от времени взвизгивая тонко, почти по-женски.Перестав смеяться, Гай прошёл по длинному узкому проходу. С обеих сторон монотонным рядом тянулись тюремные камеры, отгороженные частыми железными прутьями. Калигула с любопытством рассматривал заключённых, сидящих на соломенных подстилках и жадно хлебающих чечевицу, плавающую в жидком свином бульоне.— Посмотри, Гай Цезарь! — Поллион суетливо указал Гаю на пустующую камеру. — Здесь умер Макрон.Калигула подошёл поближе. Он рассматривал жалкий тюфяк и бурые пятна на полу, вцепившись в железные прутья. Костяшки пальцев заметно побелели, выдавая напряжение императора.«О чем думает Гай Цезарь, вспоминая друга, погубленного им?» — задумался Кассий Херея. На минуту он отвлёкся от действительности, вернувшись памятью в последний день Макрона. Умирая, бывший префект претория сохранил гордыню, отличавшую его при жизни. Херея должен был стащить трупы Макрона и Эннии на ступени Гемонии. Старый солдат не мог отвести глаз от застывшего лица Макрона, которое и в смерти сохранило презрительную ухмылку.— Это его кровь? — равнодушно-насмешливо спросил Калигула у начальника тюрьмы, указывая на бурые пятна.— Да, цезарь, — подтвердил Поллион.Император сделал вид, что едва удерживается от смеха:— Сколько крови попортил мне Макрон, а кровопускание в конце концов досталось на его долю!Преторианцы рассмеялись, одобрительными кивками показывая, что жестокая шутка императора пришлась им по вкусу.Продвигаясь по проходу, Гай полюбопытствовал:— Эти камеры, как я понимаю, предназначены для узников познатнее?— Да, цезарь, — ответил Поллион.— Значит, если меня посадят в тюрьму, я окажусь в одной из этих клеток? — Гай, усмехнувшись с высокомерным презрением, ткнул пальцем в ближайшую камеру.— Ну что ты! — испуганно замахал руками Поллион. — Ты в тюрьме?! Это невозможно!Калигула рассмеялся странным, жеребиным смехом. На этот раз он подражал не актёрам, а любимому коню, Инцитату. Поллион, глядя на императора, тоже изобразил на испуганном лице веселье.— Где сидит плебс? — приняв серьёзный, преисполненный достоинства вид, полюбопытствовал Гай.— В общей яме, — Поллион пренебрежительно махнул рукой.— Веди! — велел Гай.Поллион привёл императора в просторное круглое помещение. Каменные стены поросли мохом. От них исходил неприятная затхлая вонь.— Где же заключённые? — удивлённо оглядываясь, поморщился Калигула.— Здесь! — Поллион указал в пол.Опустив взгляд, Гай различил в полу круглое отверстие, прикрытое решёткой. Заглянув вниз, он увидел неглубокий, но достаточно широкий колодец, переполненный узниками. Заключённых насчитывалось около сотни. Они толклись в каменном мешке, словно мелкие рыбёшки в бочке. Вшивые головы соседствовали с чужими вонючими ногами. Туники превратились в жалкие отрепья, едва прикрывавшие немытые тела. Смрадный запах поднимался из глубины, ударяя в нос Калигуле. Он с отвращеним отпрянул:— Уф! Ну и вонь!— Мы не водим их в общественные термы! — со смехом пояснил начальник тюрьмы.— Подстели мне твой плащ, — почесав в раздумии затылок, велел Гай Херее.Преторианский трибун, не раздумывая, сдёрнул с плеч красный плащ и расстелил его в скользкой грязи, рядом с зарешеченным отверстием. Калигула разлёгся на плаще животом вниз и снова заглянул внутрь. Теперь он различал бледные, измождённые, заросшие щетиной лица.— Эй, вы! — крикнул он заключённым. — Кто из вас потолще?Узники разом подняли лица к потолочному отверстию. Различили волосатые ноги преторианцев и рыжеволосую голову кричавшего.— А ты кто такой? — грубым тоном спросил полный широкоплечий узник, посаженный за ночной разбой.Гай скользнул взглядом по волосатым кулакам разбойника, которыми тот демонстративно схватился за ремень из дешёвой овечьей кожи. И рассмеялся, оборачиваясь к Херее и Поллиону:— Этот дурень меня не знает!— Тише! — зашипели в яме другие узники — те, которые были посажены не так давно. — Это же сам император!Разбойник, ничуть не смутившись, разглядывал Калигулу. Лицо императора казалось ему бледным пятном, застывшим наверху, в дыре, через которую узники попадали в эту яму.— Ты достаточно мясист! — оценил Гай разбойника. — Как твоё имя?— Тетриний! — ответил тот с гордостью, понятной в разбойничьем мирке.— Ты мне подходишь! — сверху вниз крикнул Гай. — И ты тоже! — император развязно ткнул пальцем в толстяка, равнодушно жующего чёрствый хлеб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125