– Или она сдохла, пока меня не было? – он бросил насмешливый взгляд на Белль. Проклятие, она сегодня чертовски хороша. Зеленоватая ткань платья придавала глазам изумрудный оттенок. Пряди волнистых волос поблескивали в свете зажженной люстры и напоминали нити из белого золота. Он многое бы отдал, чтобы протянуть руку и запустить пальбы в эту шелковистую гриву. Трекстон перевел взгляд на глубокий вырез платья Белль, где виднелась едва заметная ложбинка. Если ее поцелуй можно считать показателем, то нет никаких сомнений, что Белль Сент-Круа – тигрица в постели, если, конечно, вдруг не вспомнит о приличиях.
Белль, прищурившись, посмотрела на Трекстона. Если остальные не подозревали, какие бредовые мысли роились в его голове, то для Белль они не были загадкой. Она почувствовала, как заболела рука от желания залепить пощечину этому нахалу.
Трейс тихо рассмеялся в ответ на предложение Трекстона и посмотрел на Белль.
– Дженис уже около двадцати восьми лет. В молодости она обладала энергией десяти лошадей, а сейчас это милая и добрая старушка, доживающая свои дни на пастбище. Отец купил ее сразу же после рождения Трекстона, поэтому мы точно знаем, сколько ей лет. Куда бы ни пошел Трекс, Дженис постоянно следовала за ним. Мы отправили ее на отдых восемь лет назад, после его отъезда.
– Возможно, это означает, что и тебя, Трекстон, следует отправить на отдых, – с проказливой улыбкой заметила Тереза. – Твоя жизнь клонится к закату?
– Думаю, у меня еще есть время, прежде чем начать беспокоиться об этом.
– Все зависит от того, что вы отправите на отдых, верно? – заметила Белль.
Он изумленно поднял брови.
– Потрудитесь объяснить, на что вы намекаете? «На твои губы, руки, тело», – подумала она, но вслух произнесла:
– На то, конечно, какая часть у вас нуждается в отдыхе.
Тереза захихикала, Евгения выглядела слегка шокированной, а Трейнор просто улыбнулся.
Трекстон слегка подался вперед и пронзил Белль вызывающим взглядом.
– А вы как считаете?
Вошла Занна и поставила на стол огромное блюдо с жареным мясом и томатами, вслед за ней служанка внесла блюдо с запеченной рыбой. Белль пропустила мимо ушей вопрос Трекстона и обратила взор на Трейса. Она улыбнулась, но в ответ получила лишь холодный кивок. Ну, а теперь что не так? Всего лишь минуту назад он просто излучал теплоту и нежность.
Трейс сосредоточился на еде, чувствуя, как ухудшается настроение. Он не понимал, как ей удается меняться таким коренным образом, и притом в худшую сторону. За обедом в городе и на обратном пути на плантацию она была нежна и скромна. И большую часть времени была именно такой, но вдруг эти вспышки дерзости и несдержанности. Ему никогда не нравились в женщинах эти черты.
Но мысли вновь прервал нежный голосок.
– Трейс, – соблазняющим тоном произнесла Белль. – Я буду вам признательна от всей души, если после обеда вы согласитесь прогуляться со мной по галерее, – она улыбнулась. – Просто подышим свежим воздухом.
Хмурая складка на лбу стала еще глубже. Леди не приглашают джентльменов на прогулку, особенно ночью и наедине. Так не принято. Трейс хотел отказать, но затем передумал. Какой он глупец! Разве он не мечтает остаться с ней наедине?
– С удовольствием, – Трейс надеялся в душе, что так оно и есть.
Через несколько минут они вместе вышли из столовой в галерею. Солнце уже скрылось за горизонтом, и ночь окутывала землю, только месяц на небе освещал окружающий пейзаж серебристым светом. В воздухе все еще ощущалась жара ушедшего дня и сильно пахло жасмином, увивающим несколько массивных колонн дома.
– У вас чудесная плантация, – заметила Белль.
– Одна из самых больших в Луизиане, – с гордостью ответил Трейс.
– Ваш отец купил ее?
– Да, – слово прозвучало отрывисто и резко.
– Но хозяйство ведете вы?
– Да. Отец больше интересовался политикой и властью, чем «Шедоуз Нуар».
– Думаю, сейчас многие мужчины увлекаются политикой, учитывая положение дел на Севере и все такое прочее, – она перевела взгляд на местность, залитую лунным светом. – Я имею в виду, что Линкольн обещал оставить вопрос о рабстве на рассмотрение народа и управления каждого штата, а теперь, похоже, собирается отречься от этой позиции и…
Трейс остановился и как-то странно посмотрел на собеседницу.
Белль сразу же поняла, что опять допустила промашку. Проклятие! Совершенно забыла, что не должна говорить о политике. Считалось, что женщин не интересует эта тема, и Линн именно так и поступала. Белль улыбнулась и продолжила невинным тоном:
– Так говорили мой отец и кузены, – она заметила, что тень беспокойства в глазах Трейса рассеялась, и с облегчением вздохнула.
Они продолжили прогулку по галерее. Белль хотелось расспросить Трейса, где он находился во время убийства отца, верны ли слухи, что Томас Браггетт разрушил политическую карьеру своего сына, но не могла подобрать слова, которые не вызвали бы подозрения. Они свернули за угол, где галерея освещалась только лунным светом. Трейс привлек Белль к себе. – Я мечтал остаться с вами наедине с того вечера, когда привез вас сюда, – сказал он хрипловатым, бархатистым голосом. – Вы что-то затронули во мне, Белль, чувства, которые я не надеялся больше испытать, считал умершими в… – он не закончил фразу. Сейчас не время думать о Майре и вспоминать прошлое.
Белль стояла, заключенная в кольцо его рук. Только этого не хватало, он собирается ее поцеловать! Как же поступить? Трейс считает, что перед ним Линн. Что бы сделала Линн? Белль почувствовала, как участились дыхание и пульс. Линн не допустила бы подобной ситуации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102