Прикосновение напоминало ласку, а не дружескую заботу.
Белль улыбнулась.
– К утру все пройдет, я уверена. А вы поезжайте, наслаждайтесь оперой.
Он склонился и легко коснулся губами ее губ.
– Я мог бы остаться с вами…
– Не надо!
Трейс выпрямился и недоуменно посмотрел на Белль.
– Я не так выразилась, – она взяла его руку и улыбнулась. – Я хочу, чтобы вы немного развлеклись. Я все равно скоро снова усну.
Спустя пять минут после ухода Трейса, когда Белль успела проглотить не только суп, но и два бисквита, через открытое окно, выходящее в галерею, в комнате спокойно появился Трекстон.
– Вижу, болезнь никак не отразилась на вашем аппетите, – заметил он, взглянув на поднос.
Белль, ошеломленная неожиданным и нежданным появлением, резко обернулась. Он был одет в вечерний костюм, таким красивым Белль еще никогда его не видела. Черная визитка из тонкого сукна обтягивала торс, подчеркивая широкие плечи и тонкую талию. Отделанные черным бархатом лацканы оттеняли белоснежную шелковую рубашку, которая подчеркивала смуглую кожу лица. Брюки плотно облегали длинные стройные ноги, кожаные штрипки, охватывающие ступни внутри отполированных до блеска туфель, не допускали появления даже малейшей морщинки. При виде Трекстона у Белль перехватило дыхание, но она быстро взяла себя в руки.
– Нужно стучать, мистер Браггетт, – язвительно заметила девушка.
Тот пожал плечами.
– Если входишь через дверь, полагаю, – его взгляд переместился на ее распростертое тело. – Я слышал, вы плохо себя чувствуете.
Белль уронила голову на подушку и закрыла глаза.
– Да, это так, – она очень старалась, чтобы голос звучал слабо и устало.
– Слишком долго задержались в городе прошлой ночью?
Белль снова посмотрела на Трекстона. Тот подошел к кровати и теперь стоял, возвышаясь над ней.
– Я не была в городе вчера вечером.
– Тревис сказал, что видел вас. У Белль свело живот.
– Тревис обознался.
Она чувствовала жадные ласки его взгляда на своем теле, словно это не глаза, а руки гладили ее, зажигая желание. Воспоминания о поцелуе и своих ощущениях в объятиях Трекстона вдруг превратили кровь в кипящую лаву и обожгли изнутри. Хотелось притянуть его к себе и уложить в постель рядом с собой. Белль сжала пальцы в кулаки. Почему она так реагирует на него? Это просто какое-то безумие. Да, конечно, он очень хорош собой, обаятелен. Но на этом все. Белль, конечно же, никогда бы не согласилась, чтобы за ней ухаживал такой мужчина. И вообще, он не джентльмен, и, скорее всего, никогда им не был. Он ковбой.
– Неужели? – протяжно спросил Трекстон, в голосе ясно слышалось недоверие. Он понятия не имел, какую игру затеяла Белль Сент-Круа, но ни капли не сомневался, что она что-то замышляет. Взгляд остановился на ее груди, бурно вздымавшейся при каждом вздохе. Трекстон чувствовал, как твердеет его плоть, охваченная пламенной страстью и желанием обладать этой женщиной.
Белль снова закрыла глаза, сдерживая дыхание и надеясь, что это заставит его покинуть комнату.
– Да, обознался.
Трекстон постоянно напоминал себе – его брат влюблен в Белль. Даже если Трейс и сам не подозревает об этом, то Трекстон уже не сомневался.
Чувства были написаны на лице брата, светились в его глазах, когда он смотрел на нее. Трейс любит Белль, а Трекстон нет! Он ее хочет. Боже, как сильно он ее хочет! Хочет сорвать с нее одежду, накрыть обнаженное тело своим и соединить их вместе, ворваться внутрь и насладиться ее страстью. Но это все, что ему требовалось. Он никогда не хотел и не захочет от женщины ничего большего.
Глава 18
Линн была огорчена, когда опустился белый, с золотой бахромой, занавес и молодой человек объявил пятнадцатиминутный перерыв. Но над головой вдруг вспыхнули газовые люстры и огорчение сменилось испугом. Она окинула быстрым взглядом огромное помещение театра. Такого захватывающего зрелища ей еще не доводилось видеть. Вдоль стен ярусами располагались просторные ложи, центр зала занимали удобные кресла, которые убирались, когда в помещении театра проходил званый ужин. Потолок представлял из себя огромную фреску, с него свисали несколько больших и очень красивых хрустальных люстр. Но Линн больше интересовали человеческие лица, чем изысканный интерьер театра. Она надеялась, что в зале нет никого, кто бы мог узнать ее.
Большинство зрителей встали со своих мест, и если не вышли в фойе, то беседовали со знакомыми, сидящими в ложах. Линн почувствовала, как участился пульс. Она намеревалась улизнуть до начала перерыва и вернуться в отель, но совершенно позабыла об этом, находясь под воздействием чарующего пения Ангелины Майлз, а сейчас было уже слишком поздно.
Линн прикрыла лицо большим веером из ярких перьев. Если она останется сидеть на месте, то привлечет к себе внимание – в антрактах обычно болтали с друзьями или прохаживались в фойе, только вздремнувшие пожилые люди оставались на своих местах. Но если она отважится пройтись, кто-нибудь может случайно столкнуться с ней и принять за Белль. Вид высокого джентльмена, который шел по проходу между рядами и, казалось, направлялся прямо к ней, помог принять решение. Линн не знала его, да и не хотела знать. Она встала, открыла дверцу ложи и торопливо нырнула в толпу, лавируя между зрителями и продолжая прикрывать лицо. Неожиданно затея посетить оперу показалась не очень хорошей, несмотря на огромное удовольствие слышать Ангелину Майлз. Линн не знала, что оперный театр столь велик и не подумала, что здесь может собраться такое огромное количество народа.
– Белль!
Линн замерла при звуке знакомого голоса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102