Если я до сих пор вел себя так гнусно, так по крайней мере я должен подарить ей этот последний год.
Он отпустил ее руки и обнял за плечи.
— О, Сара! Сара! Что же мне без тебя делать? Но я не могу остаться.
Она прижала его голову к своей груди, руки ее крепко обняли его.
— Родной мой, тебе нужно ехать с Элисон. Ты найдешь спокойствие вдали от меня. Мы ничего хорошего не можем дать друг другу — мы мучаем и разрушаем, и ты и я. У меня есть Луи и дети, и я буду здесь счастлива. А ты будешь счастлив в Лондоне, теперь, когда у тебя есть деньги, ты там найдешь себе развлечения. Это твой мир, Ричард, там твое место.
— Разве есть мне место на земле вдали от тебя, Сара? Мы же с самого детства…
Он не успел договорить: Сара вдруг наклонилась к нему и поцеловала его в губы.
— Больше ничего не стоит говорить, родной мой. Я тебя люблю и буду любить. Поцелуй меня, Ричард, и пусть это будет нашим прощанием.
Он медленно поднялся на ноги, поднял ее и крепко обнял.
— Сара! Сара! Как же мне быть без тебя?
Она обвила его шею руками, и когда они целовались, она почувствовала на своей щеке горячие слезы. И в ней уже тогда возникло чувство, что он далек и недосягаем для нее.
III
Ричард и Элисон отплыли из Порт-Джексона на «Индостане» в начале мая 1810 года с остальными членами расформированного Корпуса Нового Южного Уэльса. Саре этот период ожидания показался бесконечным. «Индостан» и «Дромадер» должны были пройти путь до Англии вместе, но сначала их следовало отремонтировать и снабдить всем необходимым. Потянулась нескончаемая череда прощальных вечеров, и время шло очень медленно.
Блай, вернувшийся в Сидней на протекающем старом «Дельфине», должен был также отплыть на «Индостане». Его вынужденное пребывание в Порт-Дарлимпле отразилось на его характере, и задержки с отправлением кораблей доставляли ему какое-то извращенное удовольствие.
Они с Меквори невзлюбили друг друга с первого взгляда: присутствие Блая в Сиднее служило источником постоянного раздражения для губернатора. В конце апреля он дал бал в честь своего предшественника, в стремлении ускорить отъезд того из колонии.
Сара нервничала и не находила себе места, пока оба судна оставались в гавани и пока она знала, что Ричард еще не на борту. Она предложила Луи вернуться в Банон, и он, понимая ее состояние, отдал распоряжение о немедленных сборах и отъезде на Непеан.
В мае, когда Сара была в Баноне, поступило известие об отплытии обоих судов.
Сознание того, что Ричард в конце концов уехал, вселило в нее спокойствие, которое смягчило ощущение покинутости и одиночества. Теперь не оставалось никого, с кем можно было делиться воспоминаниями о долине Ромни, никого, кто помнил бы ее отца. Ричард увез с собой образ юной Сары Дейн.
IV
Губернатору Меквори не нравилось то состояние, в котором пребывала колония в момент его приезда. Он точно представлял себе, во что он должен превратить тот маленький мир, которым ему дано править, и принялся за дело решительно и энергично. Убожество сиднейских зданий раздражало его — он мысленно видел, как их сменят прочные каменные здания, он хотел иметь более удобные дороги, и он добился их постройки за счет введения платного проезда. Было начато строительство новой больницы, достроена и освящена церковь св. Филиппа. Меквори приложил свою энергию ко всему и она ощущалась повсюду.
Общественная жизнь колонии процветала: было модно отправляться на пикник по новой Южной дороге и превращать воскресное посещение церкви в торжественное мероприятие. По вечерам в Гайд-Парке установился ритуал прогулок для публики под музыку полкового оркестра, на протяжении всей недели давались балы и вечера, на которых всегда присутствовали многочисленные представители семьдесят третьего полка. В Гайд-Парке отвели место для конных состязаний, и ежегодная неделя скачек, проводимая в октябре, стала самым главным событием года. С другой стороны, в городе продолжала существовать и непристойная, грубая мрачная жизнь, которую Меквори удалось за три года ограничить пределами района под названием «Скалы», в котором, в основном, теснились бараки ссыльных. Он стремился к тому, чтобы в обществе возобладали светский лоск и утонченные манеры, и общество, по мере сил и возможностей, старалось соответствовать его требованиям и обрести элегантность.
Но в характере губернатора была одна странность, к которой колониальная элита относилась с гораздо меньшим одобрением: он был на удивление неравнодушен к помилованным. Он везде, где возможно, отдавал им предпочтение и поощрял их участие в разного рода общественных увеселениях. Но он не мог изжить традицию держать помилованных на расстоянии. Он мог просить их отобедать в правительственной резиденции и назначить их членами комитетов, но был не в состоянии силой заталкивать их в гостиные офицерства или купеческой братии. Когда его превосходительство указывал, какого высокого признания удалось добиться Саре де Бурже, ему резонно отвечали, что остальным помилованным не повезло вступить в брак с людьми слишком влиятельными, слишком высокородными или слишком богатыми, чтобы их невозможно было щелкнуть по носу.
Для Сары эти три года с момента приезда Меквори были, на первый взгляд, спокойными. Но ей постепенно пришлось привыкнуть к тому факту, что Ричарда нет, и прятать ощущение потери за внешним спокойствием. Он в общем-то составлял незначительную часть ее повседневной жизни с момента ее замужества, но в то же время она много узнавала о нем из разговоров и сплетен, часто видела его на разного рода сборищах и порой могла перемолвиться с ним словечком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163