— Так, значит, среди вновь прибывших на «Быстром» у вас есть друзья?
— Не совсем друзья пока, милая леди. Мы с капитаном Барвеллом имели лишь краткую встречу в Лондоне несколько лет назад. Он написал, что едет сюда, и, конечно, я вызвался оказать гостеприимство ему и его жене, пока они не устроятся. Барвелл был ранен во время боев в Голландии и признан негодным к активной боевой службе. Он обменял свое последнее назначение на место в Корпусе.
Сара сидела неподвижно, глядя на него снизу вверх. Холодное ощущение удивления овладело ею; солнце все еще светило ей на плечи, но ей стало холодно. При звуке этого имени в устах Фово ее охватил страх, близкий к панике. Она опустила руку со списком и прижала ее к столу, чтобы унять дрожь.
— Барвелл? — переспросила она слабым голосом. — Вы сказали, Барвелл?
— Что? Да, Ричард Барвелл. Вы хотите сказать, что знаете его?
Сара судорожно пыталась сдержаться, но вдруг растерялась. Вмиг она как бы раздвоилась. В ней была женщина, вымуштрованная в дисциплине и скрытности, которая не даст воли языку в этой колонии, жадной до сплетен, женщины, которая запрятала Ричарда Барвелла в самые глубокие тайники своего сердца; и в то же время — юная девушка, та самая девушка, которая, поддавшись порыву, сбежала из дома священника в Брэмфильде из-за своей любви к Ричарду Барвеллу. И вот она сидела и слушала свои слова, разбивающие стену молчания, выдающие то, что она когда-то знала Ричарда. Она знала, что ей не остановиться; она не могла отпустить Фово, не сообщив ему правды.
— Барвелл… из Кента?
— Да… Мне кажется, и он и его жена родом из Кента. Она дочь сэра Джеффри Уотсона. Может быть, вы знаете?..
— Да, я когда-то знала… об обеих семьях… — было все, что она произнесла.
— А… понятно.
Майор больше ничего не сказал. В колонии существовал неписаный закон, который все строже соблюдался с увеличением числа ссыльных, чей срок закончился и которые были теперь вправе называть себя свободными людьми: о прошлом никогда не говорили, о нем никогда не спрашивали. Можно было догадаться о прошлом человека, можно было обсуждать его за спиной, но никогда — напрямик. Это правило прилагалось и к миссис Маклей, к ней в особенности: она была женой одного из самых процветающих вольных поселенцев, и в то же время, как бывшая ссыльная, она не была принята женщинами ее собственного круга. А здесь возникла деликатная ситуация, когда ее прошлое вернулась к ней в таком реальном виде. Последовавшая пауза как бы предполагала, что он не вправе расспрашивать ее об обстоятельствах, при которых она была знакома с Ричардом Барвелл ом и его женой.
Глаза ее скользнули сначала по бумаге, которую она держала, затем остановилась на лице Фово.
— Я буду вам признательна, если вы не станете упоминать об этом разговоре капитану Барвеллу, майор. — Она сознавала, что таким образом пытается заглушить в себе возмущенный голос приличия, но это был жест молоденькой глупышки, а не умудренной жизнью женщины.
— Разумеется, мэм. Как вам будет угодно.
Сара слегка кивнула ему. До этого момента она всегда считала Фово довольно нудным безобидным дураком. Сейчас, взглянув на него, она заметила, что глаза у него добрые и что он изрядно озадачен. Может быть, он и не расскажет о ее знакомстве с Ричардом Барвеллом. Но ей хотелось, чтобы он поскорее ушел, а не стоял перед ней с беспомощно-озадаченным видом.
— Не могли бы вы прислать продукты как можно быстрее, миссис Маклей? — спросил он.
— Тотчас же, майор.
Фово козырнул и вышел. Он уходил быстрой стремительной походкой человека, обрадованного возможностью ретироваться.
Сара долго сидела, не обращая внимания на лежащий на столе листок. Ее мысли пока не занимала причина приезда Ричарда: ни то, почему он приехал, ни то, как долго он намерен задержаться. Все это придет позже, в часы, которые она посвятит раздумьям и попыткам найти ответ. Единственное, что ей удалось явственно усвоить, это то, что он приехал, нежеланный и непрошеный. Она неподвижно сидела в лучах теплого солнца, вокруг был будничный привычный шум, прямо над ее головой Бони цеплялся за прутья клетки, а она начала вспоминать свои чувства к Ричарду с того самого дня, как вышла замуж за Эндрю. В ходе раздумий стал очевиден тот факт, что Ричард часто посещал ее мысли сразу после замужества, и эти мысли о нем всегда вызывали ощущение боли и печали; постепенно мысли о нем все реже стали посещать ее, так как Эндрю научился выполнять все желания ее души и тела, а потом дети целиком завладели ее мыслями. Но образ Ричарда был совершенно четким, отстраненным от ее жизни, и поэтому он никогда не мог стать частью ее. Он не смог бы всерьез вмешаться в эту жизнь: за ним пыльным шлейфом тянулось прошлое. Да, она когда-то любила его, но потом поверила, что с этой любовью покончено навсегда. Теперь же в ней не было уверенности, что, когда он снова предстанет перед ней, у нее найдутся силы второй раз отклонить эту любовь. Ее потрясло и смутило сознание, что там, где речь идет о Ричарде, она не может вполне доверять себе.
Наконец ее похолодевшие пальцы подняли список, и она взглянула на него.
— Мистер Клепмор!
Он торопливо подошел.
— Да, мэм? — Потом запнулся. — Но… миссис Маклей, что с вами? Вы не больны? У вас такой вид…
— Я совершенно здорова! — сказала она резко. — Пожалуйста, сейчас же выполните этот заказ и отошлите майору Фово.
Он взял у нее список и собрался идти.
— И, мистер Клепмор… — произнесла она более мягко, сожалея о своей резкости.
— Мэм?
— Пожалуйста, пошлите за фаэтоном. Я… я еду домой.
II
Беннет поставил графин возле Эндрю, бесшумно застыл над ним на несколько секунд и удалился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163