«А посему мы предаем тело ее глубинам, где ему суждено превратиться в прах…»
Все шеи вытянулись с любопытством, когда парусиновый сверток был поднят и просунут в один из пушечных портов. Флаг оттянули назад, и тело со всплеском упало в море. Этот звук на миг отразился на нескольких лицах. Вдруг раздался странный приглушенный крик из толпы ссыльных, и девочка лет одиннадцати зарылась лицом в грязные ладони. Никто не обратил на нее внимания, кроме женщины, стоявшей за ней, которая почти ласково потрепала ее по плечу. Ребенок продолжал рыдать, но голос капитана легко заглушил эти жалкие всхлипывания. Как бы испугавшись производимого ею шума, девочка внезапно перестала плакать и подняла голову. Слезы оставили светлые полосы на ее грязном личике.
Наконец капитан поднял голову от книги, которую держал в руках, и произнес последние слова службы наизусть.
«Аминь». Экипаж хором повторил это слово. Они ждали приказа «вольно».
Напряжение возникло в рядах ссыльных, когда они строились, чтобы снова сойти вниз.
Эндрю Маклей, второй помощник «Джоржетты», наблюдал, как сходит вниз эта обтрепанная босоногая толпа. Она представляла собой жалкое зрелище, она даже не была живописной: просто собрание воров и негодяев, многим из которых лишь чудом удалось избежать виселицы. Они переговаривались между собой, столпившись у люка в ожидании своей очереди. Голос стражника резко потребовал молчания. Эндрю понаблюдал еще минуту, подумав, что наказания, уготованного им Новым Южным Уэльсом, будет недостаточно, чтобы перевоспитать большую часть этой жалкой публики. Он повернулся, чтобы пройти по трапу, ведущему в каюты. Его внезапно остановил женский голос, который прозвучал громко и негодующе из толпы узников.
— Эй, осторожнее! Ребенок свернет шею на этой лестнице, если будешь так толкаться!
— Ты сама поосторожнее со словами, ты!.. — в конце последовала целая цепочка ругательств.
Эндрю повернулся. Толпа у люка расступилась при его приближении в молчаливом ожидании. Стражник, по молчанию толпы почувствовав присутствие офицера, быстро обернулся. Он ткнул большим пальцем в сторону крикнувшей женщины.
— Буянит, сэр, — сказал он. — Всех задерживает.
Женщина держала руку на плече девочки, чьи рыдания прервали службу. Она выпрямилась, переводя взгляд со стражника на Эндрю, и на миг замызганные остатки ее платья, казалось, дрогнули от еле скрываемого гнева, распиравшего ее.
Она взорвалась:
— Вы же видели, что произошло! — эти слова были почти брошены в лицо Эндрю. — Он, — указала она на стражника, — почти спихнул ее вниз!
— Сэр!..
Стражник угрожающе замахнулся на женщину мушкетом. Круг узников сомкнулся, шеи изогнулись, языки в предвкушении стычки развязались. В угасших глазах Эндрю мгновенно заметил вспыхнувший интерес. Эта толпа жаждала развлечения, жадно ждала его распоряжения о наказании женщины. Его замутило от этого зрелища: от острых; настороженных лиц, без тени жалости к одному из собратьев, даже к ребенку.
— Хватит! Молчать! — Затем он обратился к женщине: — Спускайся — сейчас же!
Она на мгновение задержала на нем свой взгляд, потом заторопила девочку вниз. Стражник с облегчением снова начал подгонять узников. Шум голосов усилился.
— Держи их в порядке, слышишь? — резко скомандовал Эндрю и отвернулся.
— Есть, сэр!
Эндрю, спускаясь в каюту, поймал себя на мысли, что обдумывает происшедшее. Все закончилось в несколько секунд и не привлекло внимания других офицеров. Это был лишь вопрос дисциплины, нечто постоянно происходившее, когда узники оказывались на палубе. Его мысль, однако, задержалась на этой сцене. Жадные, беспощадные лица вызвали у нею отвращение: он видел их готовность наброситься на одного из себе подобных. А сама женщина — в ней был какой-то бунтарский дух, когда она вступилась за ребенка. Он попытался вспомнить ее внешность, но она так мало отличалась от остальных молодых узниц в их жалком тряпье. Он смог вспомнить только гнев, мелькнувший в ее необычных глазах, когда она в первый раз обернулась к нему.
Протянув руку к двери, ведущей в кают-компанию, он вдруг задержался, вспомнив, потрясенный, что произношение ее было произношением образованной женщины.
II
С той же готовностью, что и остальные члены компании, Эндрю принял приглашение капитана Маршалла отобедать с ним по окончании похоронной церемонии. Это внесло приятное разнообразие в их монотонный распорядок, и они были благодарны капитану: подобные совместные трапезы за капитанским столом, продолжительные и довольно шумные, были хорошей компенсацией за однообразие застолий в кают-компании. Он откинулся на стуле, слегка осоловевший, довольный, и наблюдал за сидевшим напротив человеком, пассажиром Джеймсом Райдером. Райдер был до этого преуспевающим фермером в Восточной Англии, а теперь по совершенно необъяснимой причине решил вдруг поселиться в Новом Южном Уэльсе и вести там фермерское хозяйство. Эндрю про себя подумал, что это характеризует его как человека невероятно эксцентричного, хотя внешне он выглядел вполне нормальным. Он был типичным представителем своего класса: носил прекрасно скроенную одежду и безупречное белье. Хорошенькую хрупкую жену Райдера также пытались уговорить присоединиться к трапезе, но испытание, которому она подверглась во время церемонии на палубе в то утро, слишком утомило ее, и она отправилась прямо в каюту. За столом также отсутствовали интендант Хьюлет и юный лейтенант Робертс, четвертый помощник.
Была середина дня, и застолье еще продолжалось. Они сытно поели, мадера была хороша и недостатка в ней не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163