– Не знаю, что вы хотите этим сказать, леди Эйтон, – холодно заметил Паркер и снова посмотрел на часы.– Гиббз подтвердил, что его господин спит очень плохо. Более того, теперь во время бодрствования лорд Эйтон всегда очень возбужден и гораздо более несдержан, чем раньше. К тому же, как мне сказали, он не желает есть и ничего не пьет. Изредка удается уговорить его съесть хоть что-нибудь. Я подозреваю, что с ним, должно быть, что-то серьезное. Ему становится все хуже.Доктор Паркер посмотрел на Миллисент с явным неодобрением.– Лорд Эйтон принимает очень сильное лекарство, миледи. Если быть точным, ему дают настойку опия. Это лучшее средство для такого больного, как он. И это единственно возможное лечение для человека в состоянии умственного расстройства, которого по настоянию семьи держат дома. Опиум должен оказать успокаивающее действие и унять меланхолию. А если этого не делать, то графа придется связать и держать взаперти.– Но почему?– Чтобы его светлость не поранил себя в приступе отчаяния.– Но, кажется, он становится менее…– Теперь что касается его лекарства. Уверяю вас, оно давно опробовано и признано крайне действенным. Прежде чем его светлость покинул Лондон, я увеличил дневные дозы на несколько капель. Вижу, что мое лечение явно идет графу на пользу.– При всем моем уважении к вашим знаниям и опыту, мистер Паркер, я не вижу никаких…– Миледи, – твердо сказал доктор, нетерпеливым жестом отметая все ее возражения, – вы должны доверять моему опыту. Его светлость находится в более выигрышном положении, чем многие, кто страдает той же черной меланхолией. Его жизнь намного приятнее их жизни, уверяю вас. Я делаю все возможное, чтобы побороть его болезнь. Использую самое действенное средство, которое только известно медицине.– Я совершенно уверена, что вы стараетесь помочь лорду Эйтону, но…– Займитесь-ка лучше его диетой. Скажите своим людям, чтобы тщательно следили за желудком его светлости. Ему требуется легкая пища. Впрочем, я уже говорил об этом камердинеру графа. Очень важно наблюдать за пищеварением, кишечник должен регулярно опорожняться. Я буду извещать вас о состоянии рассудка его светлости, а теперь вынужден попрощаться с вами, леди Эйтон. Я и так слишком долго задержался здесь. Слишком долго.
Лайон сжал губы и отвернулся, когда слуга Джон попытался влить ему в рот ложку супа.– Милорд! Вам бы надо помочь мне в этом деле. Уж слишком вы похудели. И доктор Паркер говорит, что мы должны заставлять вас побольше есть.Слуга продолжал говорить, но Лайон его не слушал. Спазмы в желудке стали настолько привычными, что он уже почти не обращал на них внимания. Но вот такой сильной тошноты, как сегодня утром, еще до визита этого надутого индюка-доктора, он никогда прежде не испытывал. Или это было вчера утром? Дни давно слились и перемешались. Лайон попытался было вспомнить, когда же именно его тошнило, но вскоре бросил это занятие. Какая, в конце концов, разница?Чертов доктор! Еще один толстопузый шарлатан с ухоженными руками. От него так и пахнет деньгами. Да он просто весь звенит на ходу, точно мешок с золотыми монетами!Лайон посмотрел на Джона и снова отвернулся.Пока Паркер осматривал его, Лайон не произнес ни слова. Он не сказал ему о судорогах, которые все чаще терзали его правую руку, заставляя пальцы то скрючиваться, то распрямляться. Ни словом не упомянул о болях в суставах и не спросил, почему иногда ему удается согнуть ногу в колене, а иногда нет. Ему не хотелось, чтобы мошенник-лекарь задерживался здесь. Он ненавидел докторов и все их жалкие уловки и хитрости. Его мутило от их наглости и отвратительного всезнайства.Но самое главное, признался себе Лайон, он устал бояться того момента, когда один из этих прохиндеев убедит его семью отправить графа в Бедлам. Возможно, когда не станет вдовствующей графини, остальных не придется долго уговаривать. Неожиданно Лайон почувствовал во рту вкус желчи. Холодный пот выступил у него на лбу.Ложка снова уткнулась ему в рот. Эйтон с раздражением дернул головой, отвернулся к окну и попытался рассмотреть стоявший во дворе экипаж. В эту минуту из дверей вышел тот самый заплывший жиром доктор и шагнул к карете.– Нам тут никак не обойтись без вашей помощи, милорд.Лайон узнал голос Гиббза. Он вернулся… наконец.– В постель. – Эйтон закрыл глаза. Ему хотелось снова испытать спасительное забвение, которое так часто приходило к нему в последнее время.– Да, но не раньше, чем вы съедите хоть немного супа.Ложка опять назойливо замаячила у самого лица Лайона, но он сердито оттолкнул ее здоровой рукой.– Положите меня обратно в постель. Немедленно!В комнате было слишком жарко. Лайон почувствовал, как его кресло развернули, и попытался сфокусировать взгляд на лице Джона, который все еще норовил сунуть ложку ему под нос. За плечом Джона стоял Гиббз с хрустальным бокалом в руке. Лекарство. Но в комнате был кто-то еще. Должно быть, верзила Уилл.– Дадите лекарство его светлости лишь после того, как он хоть что-нибудь съест, – распорядился Гиббз, поставив бокал на стол. – Я скоро вернусь.Граф хотел было крикнуть вслед Гиббзу, чтобы тот заодно прихватил с собой эту парочку тупых болванов, но во рту по-прежнему было горько, а тело дрожало в лихорадке.– Проглотите ложечку, ваша светлость. Скушайте хоть чуть-чуть, милорд, и мы мигом положим вас обратно в постель.На этот раз графу удалось выбить чашу из рук слуги. Она упала на пол и разбилась.– Черт, – выругался Уилл за спиной Эйтона и тут же испуганно забормотал: – Ох, ваша светлость, прошу прощения, сэр.– Лекарство, – прохрипел Лайон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113