– бросил он девушке, с трудом сохраняя твердость тона.
Присцилла, не посмотрев на него, начала часто оглядываться. Брендон заметил, что ее рука, судорожно сжимавшая на груди обрывки платья, побелела.
– Дьявольщина! – пробормотал он сквозь зубы.
Он надеялся услышать обычное замечание по поводу богохульства. Это означало бы, что Присцилла оправилась от шока, но она промолчала.
Вскоре после того как лавка скрылась из виду, утрамбованная дорога сменилась двумя колеями, изрытыми глубокими выбоинами, и фургон периодически потряхивало. Час спустя, когда колеи взбежали на небольшой холм, Брендон свернул под деревья, чтобы взглянуть, нет ли погони.
Дорога терялась в зыбком мареве. Не увидев на ней ни души, не заметив ни малейшего движения, Брендон немного успокоился, спрыгнул на землю и помог спуститься Присцилле. Он прикоснулся к ней так осторожно и нежно, что девушка удивленно посмотрела на него. В темных глазах вспыхнуло смущение. Прядь разметавшихся от ветра волос трепетала на груди, на щеках были заметны следы слез.
У нес был обиженный и трогательно беззащитный вид.
– Ну, как дела? – мягко спросил он.
– Я… – прошептала Присцилла, и ресницы ее опустились, – у меня неприличный вид…
Брендон посмотрел туда, где под судорожно сжатыми пальцами виднелись округлости грудей, открытых корсетом чуть не до самых сосков, и кивнул, скрывая улыбку:
– Да уж, в таком наряде приличного мало.
Приняв его слова за упрек, Присцилла закусила губу, и глаза ее снова наполнились слезами.
– Я не просто так гуляла там! Мне захотелось пить, и я… – Она запнулась, борясь с подступающими рыданиями.
Забыв все свои благие намерения, Брендон привлек ее к себе и погрузил пальцы в ее густые волосы.
– Ты ни в чем не виновата, – пробормотал он так же мягко, чувствуя неодолимое желание защитить ее, ободрить и утешить. – Я говорил резко лишь для того, чтобы ты собралась в тот опасный момент.
И вот тогда, как это обычно и случается, хлынули слезы. Стекая со щек, они падали на пальцы Брендона, нежно приподнимавшего подбородок Присциллы. А потом она уткнулась ему в плечо и зарыдала, содрогаясь и громко всхлипывая, словно хотела выплакать всю свою недавнюю обиду. Эти горькие рыдания проникли в тайный уголок его души, куда, как он считал, дверь давным-давно заперта и опечатана. Не находя слов утешения, Брендон молча слушал горестные всхлипывания и чувствовал, как слезы увлажняют его рубашку.
– Не думаю, что они станут преследовать нас, – наконец проговорил он. – Без главаря шайка обычно распадается. Ну а когда мы доберемся до ранчо, ты и вовсе будешь в полной безопасности. У Эгана, говорят, целая армия. Никто не посмеет угрожать тебе.
Присцилла только теснее прижалась к нему.
– Черт возьми, с Хеннесси тебе было бы куда спокойнее! Он знал в этих местах каждый куст. Будь он твоим провожатым, эти мерзавцы не посмели бы приблизиться к тебе. Скорее всего они знали его в лицо.
Брендон отвел со щеки девушки влажную прядь шелковистых волос и отметил, как нежна ее кожа и как грациозен изгиб шеи. Ощутив желание, он тотчас испытал презрение к себе за эту недостойную мужчины слабость.
– А знаешь, ты совсем неплохо держалась в таких обстоятельствах. Не билась в истерике, не звала на помощь… словом, дала мне возможность во всем разобраться. Ты даже не показала им, что мы вместе, и это мне здорово помогло. Я горжусь тобой.
– Гордитесь мной? – Изумленная Присцилла подняла залитое слезами лицо.
– Ну да.
Она снова уткнулась ему в плечо, но уже перестала так содрогаться от рыданий, и Брендон понял, что нашел нужные слова.
– А ведь ты очень красивая, – добавил он, пользуясь моментом. – Почему же так усердно стараешься это скрыть?
Еще больше изумившись, Присцилла совсем перестала плакать и заглянула ему в глаза, словно пытаясь увидеть насмешку. Брендон протянул ей платок, она рассеянно взяла его, отерла глаза и высморкалась.
– Вы правда так думаете?
– Разрази меня гром, если нет.
– «Красивая», а не «хорошенькая»? Брендон кивнул и улыбнулся.
– Но мне никто никогда этого не говорил…
Он ждал дальнейших признаний, но Присцилла вдруг повернулась в ту сторону, где затерялась в жарком мареве злополучная «торговая точка у трех дубов».
– Вы снова убили человека.
«Даже двоих», – подумал Брендон, а вслух заметил:
– И снова у меня не было выбора.
В горячем воздухе над их головами ястреб сделал широкий круг, снижаясь и вновь взмывая ввысь. Его распростертые крылья даже не шевелились.
– Да, – вздохнула Присцилла, – выбора не было.
– Я уже говорил и готов повторить, что здесь дикие места, далекие от цивилизации. Мужчина или принимает закон выживания, или гибнет.
– Мужчина? А женщина? – быстро спросила она. – Женщина тоже должна принять закон выживания?
– Или погибнуть, – безжалостно ответил Брендон.
– А что означает этот ваш закон?
– Умение приспособиться. Не стараться изменить то, что невозможно изменить, принимать это как необходимость, а кроме того, постараться поскорее найти сильного мужчину, защитника.
– Такого, как Стюарт Эган?
– Хм… – Брендон отвел взгляд. – Да уж, Эган умеет выживать.
– В таком случае одна проблема моей будущей жизни решена, а об остальном я позабочусь.
Присцилла сказала это больше для себя, чем для него, глядя при этом вдаль, в никуда. На несколько минут воцарилось молчание. Наконец, полностью овладев собой, Присцилла снова превратилась в особу в высшей степени добропорядочную и благопристойную.
– Мне нужно привести себя в приличный вид. – Она указала на фургон.
Это означало, что каждый из них должен играть теперь свою прежнюю роль:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132