Из-за того, разумеется, что на лошади ехала леди.
И правда, после стольких дней в седле Присцилла чувствовала боль в каждой косточке. Однако из-за мрачных мыслей почти не замечала ее.
В ночь бегства девушка понимала, что им не уйти от погони и мести Стюарта, но не позволяла себе думать об этом. Брендон давал ей такое счастье, что совсем не хотелось размышлять о последствиях своего безрассудства. Она даже забывала порой, что зовется миссис Эган, и думала о себе как о миссис Траск, пусть только украдкой. Главным же была ее любовь к Брендону.
Даже теперь, когда стало ясно, что он убийца (а именно это она подозревала и этого боялась), сердце ее разрывалось от жалости к нему, от страха за него. «Где ты, Брендон? Кто позаботился о твоих ранах? Как все обернулось, когда закон заполучил наконец тебя в свои руки?» Порой душевная боль становилась невыносимой, а воспоминания о минутах, проведенных в его объятиях, о рухнувших планах лишь усиливали страдания.
«Боже милосердный, не дай ему окончить жизнь в петле! Что бы он ни сделал, каким бы ни был, не допусти этого!»
Одно только принесло утешение: Стюарт прислушался к ее мольбам и велел прекратить издевательства над Брендоном. Присцилла поклялась отблагодарить его за великодушие.
Даже теперь, когда она выставила его на посмешище и изменила ему, он выполнил ее желание! Оказывается, она не так уж хорошо разбирается в людях. Непродолжительное общение с ним убедило Присциллу в его бездушии и безжалостности. Она не сомневалась, что будет наказана за свой поступок… возможно, даже избита… Очень жаль, что все не обернулось именно так. Может, тогда ей стало бы легче, а так она обречена наказывать сама себя, и пытке этой не предвидится конца.
Присцилла снова и снова спрашивала себя, лгал ли Брендон, утверждая, что всего лишь защищался и в том случае, который закон расценил как убийство. Она вспоминала то, что произошло с Баркером Хеннесси, с бандитом Руисом и с команчами.
Вероятно, Стюарт прав: слишком много убийств в целях самозащиты. И потом, от чего Брендон так упорно бежал, не в силах остановиться, осесть, вести нормальную жизнь? Не раскаяние ли двигало им?
И как ее угораздило полюбить такого человека? Что привело к этому: стечение обстоятельств? Укус гремучей змеи и часы, проведенные между жизнью и смертью? Перестрелка, трупы, оторванность от всего привычного, а главное, страх и смятение, почти не оставлявшие ее. И опасности, все новые и новые.
Присцилла провела ладонью по лицу, стирая пыль, и тихо вздохнула. Не важно, что тому виной, главное, что она ошиблась сразу в двух людях. Полюбила убийцу и продолжала любить его, хотя честно старалась забыть, и предала человека, который при всей его внешней суровости был честен и добр.
Присцилла снова вздохнула, и воздух показался ей зыбким, ускользающим. Из души ее тоже что-то бесследно ускользало, ибо умерло, сгорело в тот горький момент, когда жестокая правда разбила вдребезги созданный ею и пленивший ее образ. Воля к жизни, до сих пор поддерживавшая девушку, угасла, как огонек свечи под порывом ветра. Присцилле Мэй Уиллз… нет, миссис Эган было все равно, что с ней произойдет.
«Какая разница? – с полным безразличием думала она. – Пусть это будет Стюарт. Какая разница?»
Теперь Присцилла стала мудрее, и хотя опыт был горек, он убеждал ее в том, что она больше никогда не полюбит.
Глава 12
Маленькая группа провела ночь в прерии, а рано поутру, едва забрезжил рассвет, вступила в Корпус-Кристи. Улицы были такими же безлюдными, какими Присцилла их помнила, и на всем лежала зловещая тень заброшенности, отчего ее уныние сменилось глухой безысходной тоской.
Она украдкой посматривала на дома, надеясь увидеть вывеску конторы шерифа. Но ничего такого на глаза не попалось. Стюарт сразу направился к лучшей гостинице, оказавшейся вполне приличной, и потребовал комнаты.
Он держался с Присциллой столь учтиво, что порой ей хотелось зарыдать. Она спрашивала себя, о чем думает Стюарт, улыбаясь ей, но ответить на этот вопрос не могла.
– Пароходы теперь не останавливаются в Корпус-Кристи, но по сигналу с берега высылают шлюпку. Сначала вернемся в Галвестон, оттуда направимся в Новый Орлеан, а потом вверх по Миссисипи, в Натчез, – сказал Стюарт, конечно, не догадываясь, что это последнее название вызывает в ней внутреннюю дрожь.
Натчез. Когда-то, в далеком забытом детстве, Присцилла называла этот город своим домом.
– А Брендон? – робко осведомилась она, зная ответ заранее. – Возможно, если бы я осталась до суда…
– И что бы это дало? – перебил Стюарт, поджимая губы и устремляя на нее суровый взгляд. – Ты все равно ничем не поможешь своему ковбою. Он обвиняется в преступлении, о котором до вчерашнего дня ты даже не слышала. Более того, твои свидетельские показания лишь повредят ему. Ведь ты была на месте убийства Баркера Хеннесси и все видела, не так ли?
– Н-нет… не совсем так. Вернее, совсем не так, – пролепетала она, отчаянно пытаясь придумать, как помочь Брендону. – Стюарт, я понимаю, что все это тебе не по душе, но… ведь он спас мне жизнь!
Пальцы его конвульсивно сжались, впившись в спинку дивана.
– Твой долг сполна выплачен, Присцилла. Ты расплатилась с ним в постели, и расплатилась щедро.
Щеки ее вспыхнули.
– Мы покинем этот город-призрак, как только представится возможность. Чем меньше людей узнает о твоем маленьком приключении с Траском, тем лучше для нас обоих.
Присцилла отступилась. Что сказать на это? Стюарт прав, как всегда. Время тянулось томительно медленно. Поскольку Корпус-Кристи и впрямь был городом-призраком, кишащим подозрительными типами, она оставалась в своей комнате, изнемогая от безделья и раздумий и прилагая все силы, чтобы не вспоминать о Брендоне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132