Эрик повернулся в кабинке душа и, увидав ее, застыл на месте.
Она молчала. Покрытые паром пластиковые панели все так же смазывали его черты, и это ее вполне устроило. Он мог быть кем угодно, одним из тех безликих мужчин из ее снов, неизвестным, единственной задачей которого было прогнать ее страх перед одиночеством и отсутствием любви.
Эрик медленно повернулся к ней спиной, и дверь душа гулко стукнула, когда он открыл ее. Протянув руку, по которой стекали капли воды, он сдернул висевшее снаружи на проволочном крюке полотенце. Под ним оказался наглазник на черном шнурке. Все еще стоя в душевой кабинке, он прошелся полотенцем по мокрым волосам, откинул их с лица, потом снял с крюка наглазник и надел его, чтобы она не увидела изуродованного глаза.
Сердце бешено колотилось в груди Хани. Кожа от пара заблестела. Полностью обнаженная, если не считать двух непрочных кружевных лоскутков бледно-зеленого цвета, она ждала его появления.
Он вышел из дверей душа и, не сводя с нее взгляда, стал медленными круговыми движениями растирать полотенцем темные спутанные волосы на груди. Ванная была крохотной, и он стоял так близко, что она могла до него дотронуться. Но к этому она еще не была готова, и ее взгляд упал на его плоть, которая тяжело привалилась к бедру, слегка разбухнув от тепла. Именно этого она и хотела от него. Только этого. Ни к чему не обязывающего секса.
Хани по-прежнему упорно не смотрела ему в лицо; пусть он остается для нее только телом. Его торс с рельефной мускулатурой был совершенен. Увидев около колена воспаленный красный шрам, она отвела взгляд, но не потому, что зрелище было неприятным, — просто этот шрам мог принадлежать какому угодно мужчине.
Эрик провел полотенцем по ягодицам и бедрам. Хани почувствовала, как волосы у нее на голове завились от пара, образовав вокруг лица детские кудряшки. Бусинки влаги собрались между грудей. Она расстегнула переднюю застежку бюстгальтера; похожие на хрупкие чашечки бледно-зеленые кружева мягко упали на пол.
Хани ощутила взгляд Эрика на своей груди, но в лицо ему не посмотрела. А вместо этого стала внимательно разглядывать углубление у его горла, куда струйкой стекала вода. Его рука с крепкими, четко обозначившимися сухожилиями двинулась к ней. Она затаила дыхание, когда он провел рукой над грудью.
Темный загар его руки казался чужеродным и неуместным на фоне белизны ее кожи. Он приложил ладонь к ее груди, потом скользнул по животу вниз, за резинку ее трусиков. Язычки огня начали лизать ее нервные окончания. Разгоряченным телом медленно овладело желание. Он снял с нее трусики.
Переступив через них, Хани почувствовала, что и ей пора его коснуться. Подавшись вперед, она погрузила губы во влагу, скопившуюся у него под горлом. Ноздри затрепетали, уловив чистый запах его кожи. Она прижалась носом к его груди, к соску, повернула голову к подмышке, осторожно обнюхивая его.
Пряди медовых волос заструились по его влажной груди, украсив темную кожу изящным орнаментом. Он прижал ладони к ее спине. Она задрожала под прикосновениями мужских рук. Он скользнул ладонями вдоль спины к ягодицам и накрыл их, прижав ее к себе.
Она ждала, что сейчас он заговорит, испортив все словами «что» да «почему», и тогда она просто сбежит. Но вместо этого его голова уткнулась в изгиб ее шеи. Схватив его сзади за бедра, она сжала их. А потом изогнула шею и подставила ему свою грудь.
Перед тем как спуститься ниже и овладеть ею, он коснулся губами ее ключицы. Ее кожа трепетно отзывалась на все ощущения: на влажность их тел, сладкую боль от усов, мягкое щекотание мокрых темных волос. И тут она почувствовала, как его требовательный рот, обхватив сосок, глубоко втянул его. Наглазник царапал ей кожу груди.
Проведя руку сзади меж ее ног, он раскрыл ее. Хани застонала и, обхватив его икру своей ногой, попыталась вскарабкаться на него, чтобы иметь возможность принять его. Но он удержал ее, своими поглаживаниями и прикосновениями заставив задыхаться от желания.
Только однажды ее обдало холодом, когда он отстранил ее и потянулся к вороху своей одежды, лежащей на полу.
Не поднимая на него глаз, она следила за его руками, слишком одурманенная остротой своего желаний, чтобы понять, зачем ему вдруг понадобилось доставать из джинсов кошелек. И чего ему там нужно? Лишь когда он извлек оттуда небольшой пакетик из фольги, она все поняла и тут же возненавидела эту необходимость — ведь безликие мужчины не должны испытывать потребность в небольших пакетиках из фольги. Безликие мужчины должны иметь тела, которые лишь слепо служат, неспособные ни воспроизвести себе подобных, ни наделить какой-нибудь болезнью.
Она отвернулась, дожидаясь, когда он приготовится. А потом его руки обхватили ее, опять затеяв игру с ее грудью, пока она не стала всхлипывать. Тогда он повернул ее к себе. Она забросила руки ему на плечи, когда он поднял ее, и обхватила ногами его талию. Он прижал ее к тонкой стенке ванной, и ее спина распласталась по пластику.
— Ты готова? — услышала она бархатный голос. Она кивнула прижатой к его щеке головой и крепко зажмурилась, когда он вошел в нее.
Волосы ее упали ему за спину, бедра с окрепшими в работе мышцами сжали его. Она прилипла к нему, беспрестанно повторяя: «Да, да!» Ее тело было таким изголодавшимся, таким отчаявшимся.
Он был так нежен.
Слезы, катившиеся из ее глаз, стекали по его спине. Он держал ее в своих сильный руках, входил в нее так глубоко и так сладко ласкал. Она вскрикнула, дойдя до высшей точки, а потом еще сильнее сжала его плечи, когда и он устремился к своему освобождению.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147