– Какая разница? Он выследил нас... Мы не можем отпустить его.
– Можем... И отпустим.
– Почему это?! Потому что ты так говоришь?
– Мы должны верить друг другу. Без доверия мы уже мертвы!
– Я верю тебе, Тирдайния. Но почему я должен верить ему?
Мужчина, вступившийся за Даннора, оглядел остальных.
– Потому что он – тоже Тирдайния. Он – мой сын.
Заговорщики переглянулись не только с удивлением, но и с подозрением.
Только один из мужчин облегченно вздохнул:
– Ну, вот, – сказал он, – видите? Нам не нужно его убивать.
– Занкков прав. Убери нож, Ма'алор. Тот, кого назвали Ма'алором, не спускал глаз с отца Даннора.
– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Тирдайния. Но если ты не прав, то дорого за это заплатишь!
– Уверен, браток. Дай ему встать.
Даннора отпустили. Груз тел, навалившихся на него, исчез. Он поднялся, вытирая кровь с разбитых губ, и заметил, что они снова выстраиваются вокруг кольцом Неужели передумали? Впрочем, Ма'алору и передумывать не нужно... По лицу ясно, да и нож из рук не выпускает.
Но прежде чем споры возобновились, отец Даннора подошел и обнял сына.
Затем, не снимая рук с его плеч, провел между Ма'алором и другим мужчиной.
Провел из кольца смерти на свободу...
Никто не последовал за ними.
Когда старый Тирдайния открыл дверь, то произнес:
– Иди, мы обо всем поговорим позже.
– Даннору не нужно говорить об этом еще раз он устремился на улицу, пряча страх и благодаря Бога за неожиданное спасение.
* * *
– Это нужно видеть, – произнес Маркрофт, выдавливая на тарелку пасту.
– Он стоял там почти час и держал на вытянутых руках такой груз!
Представляешь? Я и с пустыми руками столько не выдержу.
Вандервентер хмыкнул. У него появилась потребность встать, пробежаться, израсходовать хотя бы часть накопившейся энергии. Но ведь глупо просто так, ни с того, ни с сего, срываться и бежать неизвестно куда и зачем. Его подмывало это желание еще с самого окончания смены. Пища, которую он только что проглотил, – огромное количество даже для его немалого роста – должна хоть как-то снять и утихомирить порыв голландца...
Но, увы! Не получилось... Скорее, наоборот. Может быть, пищевой процессор позволил некоторые вольности с рецептом приготовления пекинской утки? Ведь он запрограммировал производить замены в случае нехватки необходимых ингредиентов, а о том, как такие замещения могут повлиять на человека, можно и не говорить.
– Черт возьми, Ганс, ты меня не слушаешь.
Маркрофт наклонил голову, стараясь поймать взгляд Вандервертера.
– Или слушаешь?
– Что я могу сказать? – ответил высокий голландец, поймав, наконец, нить разговора. – Просто ты – не клингон.
– Ага, – вставил собеседник, – понятно. Спасибо за ценное сообщение... Теперь я понимаю, почему равнодушен к сырому мясу. Но, черт возьми, мне не нужны твои объяснения! Я просто выразил свое восхищение.
Вандервентер снова хмыкнул. Он никак не мог успокоить свое тело.
Казалось, будто каждый из атомов его организма вибрировал и рвался на свободу.
– Извини, – сказал Ганс. – Все из-за того, что я такой взвинченный...
Наверное, из-за утки...
Маркрофт наклонился и внимательно посмотрел на друга.
– Если хорошенько разобраться, то сегодня в тебе, действительно, жизнь бьет ключом. Он осторожно улыбнулся.
– Ты случайно не добавлял в рецепт маратекканского бренди?
Вандервентер нахмурился.
– Конечно, нет! Я...
Внезапно его взволнованность исчезла. Ушла, не оставив и следа в душе. И сразу же ощутилась ленивая тяжесть после хорошего обеда.
– Что "я"?
– Ничего, – отозвался голландец с удивлением. – Мне как-то сразу полегчало. Только разрывался подобно гранате, а сейчас уже все нормально.
Заботливые нотки в голосе Маркрофта, однако, не пропали:
– Ты уверен? И выглядишь как-то немного смешно... Смешнее, чем всегда, хотел я сказать.
Вандервентер поразмыслил над услышанным, пожал плечами.
– Я отлично чувствую себя. Да-а, это было самое дикое ощу...
Вилка выпала из его рук и звякнула о тарелку.
– Только не надо из-за этого бить посуду, – усмехнулся Маркрофт.
Голландец попытался поднять вилку и положить ее на поднос, но не смог: пальцы казались толстыми и непослушными, будто забывшими, что нужно делать. Он поглядел на собеседника, стараясь взять себя в руки. Этот ужас еще не кончился, а просто изменил форму.
– Со мной что-то не то, Мик... Что-то серьезное...
Маркрофт посмотрел, как Вандервентер сгибает пальцы сначала на правой, а затем – на левой руке.
– А сейчас?
– Пальцы... – произнес голландец с усилием. – Они онемели... Я не могу заставить их двигаться.
– Эй! Может, они просто устали: ты ведь сегодня накручивал столько спагетти.
– Нет, – возразил голландец, – это серьезно. Дружище, мне необходимо в лазарет.
– В лазарет? – переспросил Маркрофт. – Неужели все настолько серьезно?
Еще не дослушав вопрос, Вандервентер уже знал ответ.
Мышцы спины расслабились, словно губка; стало трудно сидеть... Все симптомы болезни Фреди. Он пережил то же самое, прежде чем его обнаружили чуть живого в коридоре исследовательского отсека.
Но почему сейчас это испытывает он, Вандервентер? Почему трясутся ноги, когда он пытается поудобнее сесть на стуле? Связано ли это с рецидивом болезни у Фреди?
Дышать становилось все труднее. Ганс заставлял легкие работать сильнее, но они нестерпимо болели. Он знал: так продлится недолго.
– В госпиталь, – повторил Вандервентер, – немедленно!
И чтобы подчеркнуть срочность, он подскочил на стуле, желая бежать к двери Но ноги перестали поддерживать его тело, и голландец рухнул на пол.
– О, черт! – закричал Маркрафт, обегая столик, чтобы подхватить падающего друга.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75