.. А если остановиться на проверку, и там никого не окажется, то уйдут последние силы. Поэтому геолог пополз дальше, глядя на первоначальную цель. Сжав зубы, подал тело вперед... Еще раз... И еще... как обезумевшая, с выпученными глазами, вытащенная на сушу рыба, умирающая от того, что не может оказаться в воде.
Звук его дыхания заполнил весь коридор... Длинный и ужасный хрип, раздававшийся то громче, то тише... Замедляясь с каждым новым вдохом...
Фреди почувствовал головокружение. Во рту появился горький вкус, вкус металла.
До двери лаборатории оставалось всего чуть-чуть... Всего несколько метров. Но геолог знал, что ему их не преодолеть.. Закрыв глаза, он провалился в дыру – глубокий черный водоворот, засасывающий его все ниже и ниже, и ниже....
Глава 2
Наступали сумерки. За колоннами грандиозного открытого холла, позади грушевых, гранатовых и фиговых деревьев, до самого горизонта тянулось великолепие цветов. Ярко-красные, оранжево-золотистые, светло-зеленые они отчетливо виднелись в лучах заходящего солнца.
Джорди радовался, что сумел создать такую чудесную программу для голопалубы. Словно сцена из произведений Гомера, другого сравнения не подберешь.
Доставляло удовольствие и самому поприсутствовать здесь. Капитан все-таки оказался прав... Они работали слишком много и интенсивно. Все, без исключения. Небольшой отдых и возможность расслабиться взбодрит их.
Как раз сегодня и выпал шанс испытать эту новую программу, так что повода для жалоб просто не было.
Джорди уже не в первый раз воссоздавал образы стихов Гомера. Но именно этот отрывок о троянском коне и его использовании в Трое он услышал впервые.
Результаты работы получились даже лучше, чем ожидал Ля Форж. Тот, кто изобрел голопалубу, навечно, по мнению Джорди, попал в списки благодетелей человечества.
... Появились три божественно красивые девушки, вышедшие из другой части дома. Покружив между чудесными колоннами и изящно выточенными золотыми светильниками, они становились на цыпочки, чтобы дотянуться до чащ на подставках и зажечь в них смолу хвойных деревьев. Огонь взвился вверх, бросил тень на серебряных псов у входа и закружился, потрескивая от прохладного ветерка.
Все казалось таким реальным... Пахло мясом, куски которого лежали на подносе перед каждым гостем; ощущался вкус медового напитка; нежный ветерок охлаждал кожу. Даже возгласы гостей ублажали слух, Но самой заметной фигурой, конечно, являлся сам Гомер, выделявшийся среди гостей продолговатым лицом, нависшими бровями и огромной седой бородой.
В этот момент он был не просто поэтом. Прекрасный актер стоял перед людьми – тонко чувствующий душу своих персонажей, с отличным голосом и удивительной пластикой. Если бы Гомер родился в другое время и в другом месте, то смог бы играть главных героев в трагедиях Вильяма Шекспира.
Конечно, если бы он мог еще видеть.
Джорди почувствовал легкое прикосновение к руке и лениво взглянул на мужчину, сидевшего в кресле рядом с ним. Мемниос наклонился вперед и зашептал Ля Форж на ухо:
– Он сегодня в отличной форме... Видите блеск в глазах Леокритора?
Его так просто не заставишь слезы лить, вы же знаете.
Гомер в это время дошел до места в своей поэме, когда царь Трои, Приам, найден мертвым дочерью Кассандрой. Бедняжка стояла на одной из башен городской стены, а мимо нее троянцы тащили огромного деревянного коня. Очевидно, подарок с предложением мира, оставленный уплывшими греками... Она кричала о нависшей опасности, но никто не слушал ее. Греки выбрались из пустого корпуса коня, открыли ворота и стали резать троянские глотки. Приам оказался одной из первых жертв.
Поэт описывал ситуацию довольно любопытно. Кассандру словно подменили. Спокойная, почти отстраненная в краткий период прояснения, она не стала скорбеть по отцу и посылать проклятия на головы убийц – для этого найдется время потом. Сейчас она благодарила богов, что ее отец, царь Приам, не дожил до того момента, когда разрушили его город и сожгли дотла.
Кассандру нашли и забрали в рабство греки во время ее страстной молитвы...
Именно такое толкование заставит пролить слезы Леокритора.
Очень скоро сумерки превратились в непроглядную тьму. Прошло немного времени, и Гомер закончил свою историю, исполнив на простой деревянной арфе заключительный аккорд. Звуки, казалось, достигли каждого сидящего в холле. Медленно, но неумолимо наступила тишина.
– Да будут благосклонны ко мне боги, – произнес Акапфир, их хозяин. В его голосе слышалось простое и неподдельное восхищение Гомером. – Ты прав, мой друг... Эта простая арфа издает самые приятные звуки, выделяясь своим пением среди всех инструментов, которые я предлагал тебе. Теперь твой хозяин Акапфир чувствует себя глупцом, потому что высоко ценил их.
Поэт по-доброму рассмеялся. Его приятный низкий голос не резал слух, а скорее, походил на шум водопада.
– Ты – не глупец, – сказал Гомер, обращаясь к хозяину. – Ты – щедрый человек, готовый поделиться своим богатством с другими. Откуда тебе, знать, что внешний вид инструмента не имеет ничего общего с его звучанием.
– Ха! – воскликнул Данайк, один из гостей Акапфира. – Твое остроумие не подводит тебя... Пусть твоя арфа из простого дерева, но зато язык – из чистого серебра.
Гомер улыбнулся, отложил арфу и встал. Для своего времени он оказался высоким, даже выше самого Джорди.
– Вы слишком добры ко мне, – произнес он, поправляя свое одеяние.
Певец глубоко вздохнул. – Как великолепно пахнут сады! Поможет ли кто-нибудь из собравшихся побродить незрячему старику среди деревьев?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75