Ее вполне убедили слова вдовы Нези.
Эта новость восстановила в глазах виа дель Корно репутацию старого Нези, сильно подорванную в последние месяцы его жизни. Теперь о старом Нези, успокоившемся на кладбище в Треспиано, наша улица вспоминает с жалостью и даже с сочувствием, как о порядочном человеке. Женщины мигом подхватили слова Луизы; но она-то думала поднять таким путем репутацию дочки, а добилась обратного. Аурора лишилась ореола несчастной девушки, и мнение о ней сильно изменилось. Да и Отелло предстал теперь в совсем ином свете.
Вечером, когда женщины собрались, как обычно, поболтать, Клоринда предложила хоть ненадолго объявить бойкот угольной лавке молодого Нези. Угольщик на виа Моска, кажется, приличный человек, и камней в его угле никто пока не находил. Женщины ответили, что они подумают над ее предложением.
Прошел ночной обход. Отелло и Аурора, осторожно прикрыв дверь, вышли из дома. Они бесшумно пересекли улицу, направляясь с визитом к Синьоре. (Ведь это Аурора, вконец растерявшись, написала Синьоре о своем отчаянном положении. Синьора переслала ей через Джезуину письмо с подробными инструкциями и тысячу лир. Отелло сразу же согласился с советом Синьоры бежать из дому, «чтобы поставить старого Нези перед совершившимся фактом».)
Синьора приняла Аурору и Отелло в своей комнате, где почти ничего не изменилось. По-прежнему, словно назойливая муха, жужжит вентилятор, правда, крутится он немного медленнее, чем днем, но во время пауз в разговоре его шум слышен особенно отчетливо. Нового в комнате только ваза с цветами, стоящая на комоде. С тех пор как Синьора заболела, она возненавидела цветы, потому что они ассоциировались у нее с представлением о смерти. Но Лилиана любит их до безумия, и вот теперь Синьора снова считает цветы символом жизни.
Лилиана сидит у Синьоры в изголовье. На ней розового цвета капот, волосы рассыпались по плечам. Джезуина так и не вышла, она укачивала ребенка Лилианы в своей комнате возле кухни. Аурора не замедлила отметить про себя это изменение обстановки. Синьора задержала руку Ауроры в своей, медленно погладила ее и пожелала Ауроре счастья. Она пригласила Аурору заходить к ней в гости, когда ей захочется. Синьора закашлялась; Лилиана принесла успокаивающее лекарство и стала уговаривать ее не утомляться. Отелло стоял у спинки кровати и тщетно пытался отвести глаза от Синьоры: ее взгляд обволакивал, точно тенета паутины попавшую в них муху. Когда Лилиана нагнулась над Синьорой, халат у нее распахнулся, и Отелло увидел ее упругие, нежные груди. На его лице отразилось мгновенное волнение, и он непроизвольно сравнил их с немного уже опавшим бюстом Ауроры. В глазах Отелло блеснул огонек и тут же погас. Но искра этого огня попала в глубоко запавшие глаза Синьоры и зажгла их. Синьора обратилась к Отелло с каким-то вопросом. Она снова обрела голос, но он по-прежнему напоминал стрекотание цикады. Только хорошо натренированный слух мог разобрать, что она говорит. Отелло не понял смысла ее слов. Аурора перевела:
— Синьора спрашивает, что ты собираешься делать.
Отелло в смущении вертел пуговицу своей рубашки а lа Робеспьер с отложным воротничком, выпущенным поверх летнего пиджака. Было видно, что вопрос его раздосадовал и привел в замешательство.
— Послезавтра я снова открою лавку, — сказал он. — Я еще не знаю, как быть, не продать ли все грузовики, чтобы выручить немного денег для оборота. Но уж от одного грузовика мне наверняка придется отказаться.
Он сразу же раскаялся в своей откровенности. Синьора, пожалуй, собирается и дальше учить его, как себя вести. Отелло только что избавился от гнетущей опеки отца, но эта опека оставила в нем глубокий след, и он до сих пор придает особый смысл любому слову. Синьора не внушает ему доверия, и Отелло боится, что слишком доверился ей. Ведь он не видел Синьору целых пять лет. Тогда он был еще мальчиком, и у него сохранились о ней самые смутные воспоминания. Отелло казалось, что он видит перед собой незнакомую женщину, настоящую сивиллу, предвозвестницу несчастий и горя. Когда он вошел в комнату, его первой мыслью было: «Она похожа на ведьму». Несмотря на все случившееся, а может быть, именно поэтому, Отелло мучила мысль, что он виноват в смерти отца. И чем упорнее старался он отогнать от себя тяжелые воспоминания, тем сильнее они одолевали его. Отелло живо ощущал также, что Синьора — соучастница его преступления: лишь благодаря ей ему удалось бежать с Ауророй из дома. Мысль об этом камнем лежала у него на сердце. Взгляд сообщницы пугал его, а хитрое ее лицо настораживало и вызывало отвращение. Улыбка Синьоры казалась ему довольной гримасой тигрицы, насладившейся добычей.
Отелло неуверенно сказал:
— Я еще не решил, стоит ли и дальше заниматься транспортными операциями.
Тигрица удовлетворенно улыбается, оскалив зубы. Теперь она заговорила довольно отчетливо, и Отелло ее понял.
. — Веди себя как следует, не то берегись! Я люблю Аурору и буду охранять ее как зеницу ока. Если ты будешь мучить жену, я найду способ защитить ее. — Потом она добавила: — А как будет с ребенком? Аурора писала мне, что ты его терпеть не можешь!
Аурора, покраснев от смущения, попыталась что-то сказать, но госпожа Тигрица остановила ее величественным жестом.
— Советую вам отдать его на воспитание. В Галлуццо живет семья крестьян, готовых ради меня пойти в огонь и воду. Они будут обращаться с ребенком, как со своим сыном. Лилиана тоже отдаст им дочку. В этой семье две невестки недавно родили, и вы могли бы отдать туда своего ребенка.
Она умолкла и вопросительно посмотрела на Отелло.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136