– я испугалась, что госпожа старшая кухарка назначит вас на мое место, а меня уволит. Лишь постепенно, пока я сидела тут одна, а вы были внизу, в конторе, я представила себе, что было бы очень даже хорошо, если бы вы взяли мою работу, в которой, верно, уж лучше разбираетесь. Если вам не захочется делать в городе покупки, я могла бы оставить за собой эту часть работы. А вообще-то на кухне от меня наверняка было бы куда больше пользы, тем более что я уже немного окрепла.
– Все улажено, – сказал Карл, – я буду лифтером, а вы останетесь секретаршей. Но если вы хоть чуть-чуть намекнете госпоже старшей кухарке о своих планах, я выдам и остальное, что вы мне сказали сегодня, как ни печально это для меня будет.
Его тон настолько взволновал Терезу, что она рухнула на пол и, рыдая, уткнулась лицом в одеяло.
– Я-то ничего не выдам, – сказал Карл, – но и вы не должны ничего говорить.
Теперь он уже не мог прятаться под одеялом, он слегка погладил ее плечо, не найдя, что ей сказать, и только подумал, что жизнь и здесь безрадостна. Наконец она успокоилась, по крайней мере устыдилась своего плача, благодарно посмотрела на Карла, посоветовав ему утром подольше поспать, и обещала, если выдастся свободная минутка, около восьми подняться наверх и разбудить его.
– Вы так наловчились будить, – сказал Карл.
– Да, кое-что я умею. – На прощание она ласково провела рукой по одеялу и убежала к себе.
Наутро Карл настоял, чтобы сразу приступить к работе, хотя старшая кухарка хотела освободить его на этот день для осмотра Рамзеса. Но Карл откровенно заявил, что случай для экскурсии еще представится, сейчас же главное для него – приступить к работе, ведь в Европе он безо всякой пользы прервал начатое дело и начинает как лифтер в таком возрасте, когда мальчики – по крайней мере самые старательные из них – уже близки к тому, чтобы шагнуть на более высокую ступень в служебной иерархии. Совершенно справедливо, что начинает он как лифтер, но не менее справедливо и другое: он должен особенно торопиться. В таких обстоятельствах экскурсия по городу не доставит ему ни малейшего удовольствия. Даже на коротенькую прогулку, предложенную Терезой, он решиться не смог. Ему все время мерещилось, что если он не будет прилежен, то пойдет по дорожке Деламарша и Робинсона.
У гостиничного портного ему примерили форму лифтера, с показной роскошью отделанную золотыми пуговицами и галуном; правда, надев ее, Карл слегка поежился, так как курточка – особенно под мышками – была холодная, жесткая и влажная от невысыхающего пота лифтеров, носивших ее прежде. Форму нужно было подогнать по фигуре Карла и первым делом расставить в груди, ведь ни один из десяти мундирчиков даже и приблизительно не подошел. Несмотря на необходимые переделки – к тому же и мастер оказался весьма дотошным: готовая курточка дважды возвращалась из его рук в мастерскую, – все было закончено буквально в пять минут, и Карл покинул пошивочную уже лифтером в облегающих брюках и – вопреки заверениям мастера – в очень тесной курточке, в которой то и дело хотелось сделать вдох поглубже, чтобы убедиться, можно ли в ней вообще дышать.
Затем он явился к старшему администратору, под началом которого ему предстояло работать, – стройному красивому мужчине лет сорока, с крупным носом. Тому было недосуг пускаться в разговоры, он просто вызвал звонком лифтера, случайно как раз того, которого Карл видел вчера. Карл выяснил это гораздо позже, ибо в английском произношении это имя было не узнать. Мальчик получил приказ ознакомить Карла с особенностями лифтерской службы, но так робел и так спешил, что, как ни мало требовалось объяснений, Карл даже этой малости толком не усвоил. Джакомо наверняка злился еще и на то, что из-за Карла ему пришлось оставить службу лифтера и отныне помогать горничным, а это, по некоторым наблюдениям, о которых он умолчал, казалось ему позорным. Прежде всего Карл был разочарован тем, что лифтер имеет дело с механизмом лифта лишь постольку, поскольку приводит его в движение простым нажатием кнопок, тогда как ремонтом двигателя занимались исключительно механики, так что Джакомо, например, несмотря на полугодовую службу при лифте, собственными глазами не видел ни двигателя в подвале, ни механизма самого лифта, хотя это, по собственному его признанию, было бы очень интересно. Вообще работа была монотонная и, поскольку смена длилась двенадцать часов – то днем, то ночью, до того утомительная, что, по словам Джакомо, выдержать ее было невозможно, если не выучиться спать стоя, урывками, по нескольку минут. Карл ничего не сказал по этому поводу, но понял, что как раз это умение и стоило Джакомо места.
Карла очень устраивало то, что лифт, который он обслуживал, предназначался только для самых верхних этажей, ведь это избавляло его от общения с богатыми и требовательными постояльцами. Конечно, многому здесь не научишься, но для начала годилось и это.
После первой же недели Карл понял, что работа ему вполне по плечу. Латунные детали его лифта были великолепно надраены, другие тридцать лифтов не шли с ним ни в какое сравнение, возможно, эти детали блестели бы еще ярче, если бы мальчик, напарник Карла по лифту, был хотя бы вполовину так же старателен и не полагал, что усердие Карла дает ему повод небрежничать. Это был коренной американец по имени Ренелл, тщеславный юнец с темными глазами и гладкими, слегка ввалившимися щеками. У него был собственный элегантный костюм, в котором он в свободные вечера, слегка надушенный, спешил в город; время от времени он даже просил Карла заменить его вечером, потому что-де ему надо уйти по семейным обстоятельствам, и его мало заботило, что внешний его вид противоречил подобным объяснениям.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85