Не успел он сделать и двух прыжков – что его звали по имени, он уже опять забыл, ведь и второй полицейский тоже засвистел, и сил у этого блюстителя порядка явно хоть отбавляй, прохожие в переулке словно бы прибавили шагу, – не успел он сделать и двух прыжков, как чья-то рука высунулась из входной двери и со словами «Тише! Тише!» втащила его в темный подъезд. Это был Деламарш – запыхавшийся, разгоряченный, волосы слиплись от пота. Халат он сунул под мышку и был в одной рубашке и кальсонах. Дверь, которая, собственно говоря, была не парадной, а просто невзрачным боковым входом, он сразу же закрыл и запер.
– Секундочку. – Деламарш, тяжело дыша, прислонился высоко поднятой головой к стене, Карл буквально повис у него на руках и, почти теряя сознание, припал лицом к его груди.
– А они бегут, – сказал Деламарш и, прислушиваясь, указал пальцем в сторону двери. Действительно, полицейские пробежали мимо, их топот гулко отдавался в пустом переулке.
– А ты совсем обессилел, – сказал Деламарш Карлу, который все еще задыхался и не мог вымолвить ни слова. Деламарш бережно усадил его на пол, опустился рядом на колени и несколько раз отер рукою его лоб.
– Уже лучше, – выдохнул Карл и с трудом встал.
– Тогда пошли, – сказал Деламарш, снова надел свой халат и двинулся в путь, подталкивая перед собой Карла, который от слабости головы не мог поднять. Время от времени Деламарш встряхивал Карла, стараясь его приободрить.
– Неужто устал? – спросил он. – Ты-то мог мчаться на просторе, словно рысак, а мне пришлось гнать через эти треклятые дворы и переходы. Но, к счастью, я тоже неплохо бегаю. – Он самодовольно хлопнул Карла по спине. – Иногда полезно этак посоревноваться с полицией.
– Я устал еще до того, как кинулся бежать, – сказал Карл.
– Для плохого бега нет оправданий, – сказал Деламарш. – Если бы не я, они тебя давным-давно бы сцапали.
– Согласен. Я вам очень обязан.
– Еще бы, – сказал Деламарш.
Они шли по узкому длинному коридору, вымощенному темными гладкими плитками. То справа, то слева открывался вход на лестницу или другой коридор, побольше. Взрослых почти не было видно, только дети играли на ступеньках. В одном месте у перил стояла маленькая девочка и плакала, так что все ее лицо блестело от слез. Заметив Деламарша, она, жадно хватая ртом воздух, взбежала по лестнице и успокоилась только на самом верху, когда, обернувшись несколько раз, убедилась, что никто ее не преследует и преследовать не собирается.
– Я ее давеча сбил с ног, – засмеялся Деламарш и погрозил ей кулаком, после чего она с визгом кинулась еще выше.
Дворы, которыми они проходили, тоже были почти сплошь безлюдны. Лишь кое-где толкал перед собой двухколесную тележку рассыльный да женщина наполняла у колонки кувшин, мерным шагом пересекал двор почтальон, старик с седыми усами сидел, скрестив ноги, у застекленной двери и курил трубку, выгружали ящики перед экспедиционной конторой, праздные лошади мотали головами, человек в рабочем халате, с бумагами в руке наблюдал за выгрузкой; в какой-то конторе было открыто окно, и служащий, сидя за столом, обернулся и задумчиво поглядел на проходивших мимо Карла и Деламарша.
– Более спокойного местечка нельзя и пожелать, – заметил Деламарш. – Вечером тут часок-другой бывает очень шумно, но днем всегда тишина и порядок.
Карл кивнул, тишина показалась ему чрезмерной.
– Я не смог бы жить в другом месте, – продолжал Деламарш, – так как Брунельда совершенно не выносит шума. Ты знаешь Брунельду? Ну да ничего, сейчас увидишь. На всякий случай предупреждаю, веди себя как можно тише.
Когда они подошли к лестнице, ведущей в жилище Деламарша, автомобиль уже уехал, а парень с изъеденным носом, ничуть не удивившись возвращению Карла, сообщил, что отнес Робинсона наверх. Деламарш только кивнул ему в ответ, словно парень был его слугой, выполнившим свою естественную обязанность, и потащил за собой Карла, нерешительно оглядывавшегося на солнечную улицу.
– Сейчас придем, – повторял Деламарш, поднимаясь по ступенькам, но его обещание никак не хотело сбываться, лестничные марши тянулись один за другим, только неприметно меняли направление. Один раз Карл даже остановился – не от усталости вообще-то, но в отчаянии от лестничной бесконечности.
– Квартира, конечно, расположена очень высоко, – сказал Деламарш, когда они пошли дальше, – но в этом есть свои преимущества. На улицу выходишь редко, целыми днями сидишь в халате – очень уютно. Да и гости на такую верхотуру взбираться не любят.
«Откуда же эти гости возьмутся?» – подумал Карл. Наконец на площадке перед закрытой дверью обнаружился Робинсон, – значит, добрались; лестница же так и не кончилась, она уходила дальше в полумрак, и ничто как будто не сулило ее скорого завершения.
– Я так и думал, – сказал Робинсон тихо, словно все еще страдал от боли. – Деламарш его приведет! Россман, что было бы с тобой без Деламарша?!
Робинсон стоял в нижнем белье, пытаясь, насколько это было возможно, завернуться в маленькое одеяло, с которым его выдворили из отеля; непонятно было, почему он не вошел в квартиру, а торчал здесь с риском выставить себя на посмешище перед возможными прохожими.
– Она спит? – спросил Деламарш.
– Не думаю, – ответил Робинсон, – но все-таки решил дождаться тебя.
– Для начала выясним, спит ли она, – сказал Деламарш и склонился к замочной скважине. Довольно долго он вертел головой, присматриваясь и так и этак, потом выпрямился и сказал:
– Ее плохо видно, шторы опущены. Она сидит на канапе, может быть, и спит.
– Разве она больна? – спросил Карл, так как Деламарш словно бы просил совета.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85