Сядьте где-нибудь и ждите, пока не потребуетесь!
Но тотчас же все было забыто, так как Брунельда устало, точно горячая вода лишила ее последних сил, прошептала:
– Духи! Принесите духи!
– Духи! – крикнул Деламарш. – Пошевеливайтесь!
Да, но где же они? Карл посмотрел на Робинсона. Робинсон – на Карла. Карл понял, что придется все здесь брать в свои руки; Робинсон понятия не имел, где духи, он просто-напросто улегся на пол и начал шарить под канапе, но не выгреб оттуда ничего, кроме клубков пыли и женских волос. Карл первым делом бросился к умывальному столику возле двери, но в его ящиках обнаружились только старые английские романы, журналы и ноты, и все ящики были до того переполнены, что, открыв, их невозможно было закрыть.
– Духи! – стонала Брунельда. – Ну что вы так долго! Получу я сегодня мои духи или нет?
Из-за нетерпения Брунельды Карл, естественно, не мог нигде искать основательно и вынужден был ограничиться поверхностным осмотром. В туалетном шкафчике флакона не оказалось, а сверху стояли одни только бутылочки со старыми лекарствами и мазями; все остальное уже перекочевало в купальный закуток. Может, духи в выдвижном ящике обеденного стола? На пути туда – Карл думал только о духах и ни о чем другом – он столкнулся с Робинсоном, который прекратил наконец-то поиски под канапе и, ведомый смутной догадкой о местоположении духов, как слепой, спешил навстречу. Они громко стукнулись лбами. Карл не проронил ни звука, а Робинсон хотя и не остановился, но вскрикнул протяжно и преувеличенно громко, словно боль от этого станет меньше.
– Вместо того чтобы искать духи, они дерутся, – сказала Брунельда. – Я просто заболеваю от этой безалаберности, Деламарш, и непременно умру у тебя на руках. Духи мне абсолютно необходимы! – снова крикнула она. – Я не выйду из ванны, пока их не принесут, пусть хоть до вечера в воде просижу. – И она ударила кулаком по воде, так что с шумом плеснули брызги.
В ящике обеденного стола духов тоже не было; правда, там лежали исключительно туалетные принадлежности Брунельды – старые пуховки, баночки с гримом, щетка для волос, шиньончики и множество свалявшихся и слипшихся мелочей, но духов там не было. Робинсон, все еще хныча, открывал одну за другой едва ли не сотню нагроможденных в углу коробок и шкатулок и перебирал их содержимое, причем чуть не половина его – большей частью швейные и письменные принадлежности – падала на пол, да так там и оставалась; ирландец тоже ничего не мог найти, о чем время от времени сообщал Карлу, покачивая головой и пожимая плечами.
Тут из закутка в нижнем белье выскочил Деламарш; Брунельда меж тем разразилась громкими рыданиями. Карл и Робинсон прекратили поиски и уставились на Деламарша, а тот, насквозь мокрый – даже с лица и волос его стекала вода, – выкрикнул:
– Извольте сейчас же искать! Ты – здесь! – приказал он Карлу. – А ты, Робинсон, – там!
Карл в самом деле опять взялся за поиски и осмотрел даже те места, куда отрядили Робинсона, но духов не обнаружил ни он, ни Робинсон, который искал еще старательнее, чем он, искоса посматривая на Деламарша; а тот, сердито топая, метался по комнате и, вероятно, охотнее всего избил бы того и другого.
– Деламарш! – крикнула Брунельда. – Помоги мне хотя бы вытереться! Эти двое все равно не найдут духов, только беспорядок устроят! Пусть сейчас же прекратят поиски! Немедленно! Все положить! И ничего больше не трогать! А то всю квартиру в конюшню превратят! Встряхни-ка их за шиворот, Деламарш, если они еще не бросили! Да они все еще возятся – только что упала коробка. Пусть они ее больше не поднимают, все оставят и – вон из комнаты! Запри за ними дверь и иди ко мне. Я сижу в воде слишком долго, у меня совсем закоченели ноги.
– Сейчас, Брунельда, сейчас! – крикнул Деламарш и поспешил выдворить Карла с Робинсоном за дверь. Но прежде он дал им задание принести завтрак и, по возможности, одолжить у кого-нибудь хороших духов для Брунельды.
– У вас такая грязь и кавардак! – сказал Карл уже на лестнице. – Как только вернемся с завтраком, нужно приняться за уборку.
– Будь я покрепче здоровьем! – воскликнул Робинсон. – А обращение! – Робинсон наверняка разобиделся на то, что Брунельда не делала никакого различия между ним, который ухаживал за нею уже не один месяц, и только вчера появившимся Карлом. Но лучшего он не заслуживал, и Карл сказал:
– Придется тебе собраться с силами. – И чтобы не довести беднягу до полного отчаяния, добавил: – Разочек потрудимся как следует, и все. Я устрою тебе постель за шкафами, и, как только мы все приведем мало-мальски в порядок, ты сможешь отдыхать там целый день, ни о чем не беспокоясь, и скоро выздоровеешь.
– Сам видишь теперь, как со мной обстоит, – сказал Робинсон и отвернулся от Карла, чтобы остаться один на один со своей болью. – Но дадут ли они мне спокойно полежать?
– Если хочешь, я сам поговорю об этом с Деламаршем и Брунельдой.
– Разве Брунельда хоть с кем-то считается? – воскликнул Робинсон и без всякого предупреждения ударом кулака распахнул дверь, к которой они как раз подошли.
Перед ними была кухня, из плиты, явно требовавшей ремонта, валили клубы прямо-таки черного дыма. У печной дверцы стояла на коленях одна из женщин, которых Карл видел вчера в коридоре, и голыми руками клала большие куски угля в огонь, так и эдак заглядывая в топку. Поза для ее пожилого возраста была неудобная, и она то и дело вздыхала.
– Ясное дело, беда никогда не приходит одна, – сказала она при виде Робинсона, с трудом, опершись на угольный ларь, поднялась и закрыла топку, прихватив ее ручку фартуком.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85