Наш главный ходит в друзьях у самого мэра.
— Здесь?! У меня?!
— М-м… Это ведь Лесная, пять?
— Да. Но почему здесь должен быть ваш… «авторитет»?!
— М-м…
Вбежал всклокоченный опер Толик:
— Чего вы тут?!. Это Лесная УЛИЦА пять, а нам нужен Лесной ТУПИК, пять!
Вот скотина! Что теперь будет с моей работой в газете? Ну, прямо одно к одному!
* * *
Теперь-то ТУПИК? Теперь ТУПИК. Во всех смыслах, блин!
Спецназовцы окружили двухэтажный дом. Все окна закрыты ажурными решетками. Нет таких решеток, которые нельзя выломать! Но клиента надо взять без лишнего шума. И так-то уже дел наворотили.
Оперативники с оружием наголо распластались у стены.
Злополучный Толик утопил пуговку входного звонка.
— Кто там? — поинтересовался мужской голос за дверью.
— Почтальон. Срочная телеграмма.
— Я круглый сирота. Мне некому телеграммы слать.
Кто-то из оперов шепотом чертыхнулся. Толик спустя пятиминутную паузу снова позвонил в дверь.
— Кто там? — повторил тот же голос.
— Участковый.
— А как фамилия, участковый?
Да кто ж его знает!
— Загребайло моя фамилия! Открывай!
— А из какого вы отделения милиции, товарищ Загребайло?
Да кто ж его знает!
— Из двадцать восьмого! — наобум ляпнул То-лик.
— Хм! Вообще странно. У нас другое отделение милиции. И фамилия участкового другая. Но я сейчас позвоню в двадцать восьмое, поинтересуюсь.
Послышались удаляющиеся шаги за дверью. Старший опергруппы не выдержал и рявкнул:
— Хорош придуриваться, Григорьев! Это РУБОП и ФСБ. Открывай, пока мы тут не разнесли все к едреной матери!
— У меня просьба, — подал голос «авторитет».
— Давай.
— Тут дети маленькие…
— Откуда у тебя дети, Григорьев?! Тем более маленькие! Не грузи нас!
— Две собачки. Они для меня — как дети. Нервные, ранимые. Так вы обещайте, чтобы без грохота, без стрельбы. Я вам открою, а вы спокойно зайдете.
— Хорошо.
Дверь щелкнула. Оперативники вошли. Без грохота, без стрельбы. Ну, и я с ними под шумок. То есть как раз бесшумно.
Первое, что увидели, — мониторы, множество мониторов в прихожей. Скрытыми видеокамерами просматривался весь периметр дома. И входная лестница в том числе. Так что, когда Толик придуривался, называя себя то почтальоном, то участковым, этот Григорьев наблюдал по мониторам, как спецназовцы окружили дом, как распластались по стене оперативники с пистолетами.
— Итак? В чем дело? — спокойно спросил «авторитет».
— Хватит придуриваться, Григорьев, — поморщился старший. — Оружие, наркотики, прочие запрещенные предметы в доме есть?
— По-моему, это вы придуриваетесь. У меня дети малые в доме. Стал бы я тут держать оружие, наркотики!
— Я задал вопрос, — настаивал старший.
— Если вы их не принесли с собой, тогда — нет.
Оперативники рассредоточились по дому. Нет, вещи на пол не бросали, матрасы не вспарывали, книжки не рвали. Но дотошно все кругом прощупывали, простукивали.
— Это обыск? — нарочито удивился «авторитет».
Старший неопределенно мотнул головой. Ни да, ни нет.
Судя по совсем не нарочитому спокойствию Григорьева, в его роскошных покоях ничегошеньки предосудительного нету.
— Надо бы тогда понятых, что ли, — подсказал «авторитет» с еле заметной усмешкой. — Чтобы все как бы по закону… Распорядись, начальник?
Старший распорядился. Он явно не знал, чем еще занять личный состав. Спецназу понагнали, оперов из разных управлений, а на выходе — круглый ноль.
Опера выскочили на улицу — искать понятых. Я вышел на крыльцо и закурил. Стеменело. Окрестности правительственных дач и так не кишат народом, а тут вообще всех посдувало. Округа словно вымерла. Даже собаки помалкивали. Ну, кроме парочки мопсов в доме «авторитета», испуганно тявкающих на внезапных посторонних. Горели одинокие фонари вдоль дороги. Слонялись под окнами безмолвные спецназовцы.
Опера вернулись ни с чем, отрапортовали:
— Ни одного человека в округе!
— Помочь? — «Авторитет» Григорьев достал мобильный телефон.
— Куда звонишь? — напрягся оперативник.
— Понятым.
— Каким таким понятым?!
— Вам понятые нужны или нет? Вот им и звоню. А то до утра здесь их будете искать. И не найдете. А мне скоро спать пора. У меня режим.
— Ладно, звони, — махнул рукой старший.
— Гера? Ты? — властно сказал Григорьев в трубку. — Слушай, братан, захвати Макса и Давида и дуй ко мне на дачу. Надо понятыми поработать. Да побыстрее! Ночь уже на дворе. Мне спать охота.
— Что за Гера? — вскинулся оперативник. — Что за Макс? А Давид?
— Очень достойные люди. И непредвзятые, между прочим.
— Ну-ну…
Через двадцать минут запищала рация на поясе старшего.
— В сторону дома едет джип. Явно с бандюгами, — сказал спецназовец. — Будем валить?
— Вы что! — напоказ возмутился «авторитет». — Это мои понятые!
Старший скомандовал в рацию обреченным тоном:
— Никого не трогать!.. Это понятые…
— Ни хрена себе! — хрюкнула рация и отключилась.
* * *
— Макс.
— Давид… — представились по-простому двое громил.
Мелкие шрамы на лицах, сломанные носы, закрученные уши. Понятые, блин! Они оглядели собрание, не подали виду, что удивлены или испуганы. Скорее всего, им вообще по фигу.
Ну вот, теперь все как бы по закону.
Начался долгий рутинный обыск. С Григорьева сняли смывы с рук — на тот случай, если он держал в руках оружие или взрывчатку.
Взрывчатка очень токсичный продукт, сохраняет следы микрочастиц на протяжении пяти-десяти дней.
Ничего запрещенного и на сей раз не нашли. И экспресс-анализ показал, что Григорьев ничего стреляющего и взрывоопасного в руках не держал.
— Ну что ж, сегодня тебе крупно повезло, Григорьев, — буркнул старший опер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71