Глазка на двери, конечно же, не было. Да и на кой он нужен, если электричества нигде нет и лестничная площадка утопает в темноте!
— Кто там? — спросил я и на всякий случай сразу сдвинулся за стену, возле двери. Если начнут стрелять, то не попадут.
— Вяземский! Григорий Алексеевич! — Бодрый голос, выговор явно московский. — Хотел бы с вами поговорить.
— Не самое лучшее время, господин Вяземский.
— Вы журналисты? — уточнил голос.
— Да.
— Тогда чего бояться? Я тоже! Ну где-то… Ваш земляк, так сказать. Полагаете, москвичи страшнее боевиков?
Боевики и грабители не столь витиеваты. Я открыл дверь.
— Григорий Алексеевич Вяземский, — еще раз представился гость. — Профессор.
Пожал мне и Колчину руки и вручил по визитке. Мы остолбенели.
Он заглянул на кухню, потер руки:
— Ага! К ужину поспел!
Уселся за стол. Налил себе водочки, взял палочку шашлыка и посмотрел на нас:
— Так и будете стоять в прихожей у двери?
Он вел себя так, словно ему давно знакома наша квартира и он вернулся к себе домой.
Мы с Колчиным сели за стол. Грозный уже замер на комендантский час. То тут, то там на улицах постреливали по подозрительным теням. Но мы из опыта знали, что боевики начнут свои атаки на блокпосты после полуночи, когда ночь станет совершенно чернильной.
Мы с Колчиным разлили водку по чайным чашкам.
Григорий Алексеевич терпеливо нас ждал, держа свою порцию на весу:
— За знакомство?
Мы выпили, и наши руки забегали по столу, как по роялю. Закуска быстро таяла.
— Чего поделываете в Грозном? — спросил я.
— Изучаю народы Кавказа. Я, вообще-то, ученый. Приехал сюда консультировать наших военных переговорщиков. Генералы ведь толком не знают, с кем имеют дело. Полная безграмотность в местных обычаях!
— Ну, не скажите. Кое-чего они все-таки понимают.
Профессор хмыкнул:
— Это в чем же они понимают? Как деньги делать? Или как общаться с чеченскими полевыми командирами?.. Наши генералы не доверяют аборигенам. И этим все сказано. Кроме того, они не доверяют и нашим ученым! Вот таким, как я… Ну как можно о чем-то договариваться, если не веришь ни противной стороне, ни своим консультантам?
— А ОБСЕ?
— ОБСЕ они тоже не доверяют.
— Тогда к чему все эти переговоры?
— Военным приказывают сверху, — Григорий Алексеевич ткнул вилкой в потолок, — они эти приказы выполняют — в силу своих возможностей. Ну, а боевики… живут по своим законам.
Будто в подтверждение, звонко стукнуло за окном. Граната из РПГ-7, шипя, пролетела где-то рядом. Повинуясь дурному любопытству, мы выглянули из окна. Граната ударилась со всей дури в бетонную плиту блокпоста. Воздух вокруг мгновенно выгорел ярким шаром. Еще через мгновение ударил по окнам звук разрыва.
— Ну, за мир во всем мире? — предложил профессор.
Мы поддержали тост. Колчин затушил свечу на столе. Теперь только луна освещала кухню. Впрочем, справлялась с этим неплохо.
Профиль профессора то проступал бледным пятном в лунном свете, то прятался в тени. Чего пришел? Звали мы тебя?
Григорий Алексеевич безошибочно отыскал в нестойком свете луны наши чашки и, как опытный выпивоха, разлил на слух, по булькам.
— Странноватая война, — продолжил. — Все друг друга мочат нещадно, а бензовозы с нефтью так шныряют в Дагестан и Ингушетию, словно и боевых действий никаких нет. Еще ни один бензовоз не подорвался на фугасе, а военная техника подрывается постоянно.
— Аллаху акбар! — неожиданно заорали под самыми окнами, и черное брюхо ночи распороли автоматные очереди.
— Весело у вас тут, — прокомментировал профессор обыденным тоном. — И что, так каждую ночь?
— Ага. Каждую ночь.
— Рисковые вы ребята.
— Ага. Вот дверь зачем-то вам открыли.
— Ну-ну, — снисходительно простил недвусмысленный намек профессор. — Ну-ну.
— А вы где, собственно, живете, профессор? — снова не без подтекста спросил Сашка.
— У военных. В комендатуре.
— Неплохо… А вот нас туда не пускают… Можно, правда, ночевать в Территориальном управлении. Под охраной и обороной. Но там столько журналистов сейчас! Все друг у друга на головах спят, сидят и едят… В комендатуре небось просторней? А, профессор?
Нет, профессор напрочь отказывался понимать намеки:
— Просторней, просторней. Да скучно, знаете ли, стало. Вот приметил вас возле дома переговоров, решил познакомиться поближе. Это, кстати, не вы ли сделали интервью с командующим группировки?
— Мы. А что? Неужто читали?
— Конечно! В комендатуру поставляют свежие газеты. Ну, относительно свежие, конечно. С задержкой в неделю… Вот тут племянник еще мой, Василий, — сменил тему Вяземский, — тоже в командировке.
— Тоже профессор? — подначил Сашка.
— Нет, скрипач. Дает концерты местному населению. Ну, и вообще хороший человек…
Похоже, подначка за подначку! Профессор и скрипач — вот, оказывается, чего не хватает в нынешней Чечне!
Я демонстративно повернулся к Сашке, игнорируя профессора. Каждому — свое!
— Саш, завтра улетаю поближе к горам. Офицеры из штаба группировки разрешили смотаться туда, где работают мотострелковые подразделения. Обещали показать, как там у них соблюдается перемирие… А к десантникам, понятно, я больше ни ногой!
— Еще бы! — поддержал Колчин. — К десантникам — ни-ни!
Профессор снова встрял: дескать, чем нам вдруг десантники не угодили?!
А тем и не угодили! Я в сердцах экспрессивно пересказал ему историю с «расстрелом». Ну что, профессор, этим военным тоже приказали сверху?!
Вяземский наконец-то хоть чуть-чуть стушевался.
Под нашими окнами боевики в бессчетный раз пели свою излюбленную песню «Аллаху акбар!» и аккомпанировали себе автоматными очередями.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71