— А у тебя никогда проблем не было?
— У меня — постоянно.
— А сейчас какая проблема?
Я пожал плечами. Смутная тревога заползала мне в душу. Он что, спятил?
— Вот она проблема! — Профессор вскинул указательный палец. — Проблема в том, что у тебя и у меня нет проблем. Вот наша главная проблема, сынок. Самая страшная проблема.
Куда он клонит?
— Посмотри, на месте ли документы и деньги, сынок.
Я вскочил и проверил карманы куртки:
— Все нормально.
— У любого человека всегда есть проблемы. Мы не исключение. И мы сейчас поедем! Решать проблему!
— Куда? — опешил я.
— Ты останешься. Ты ранен. Тебе надо отдохнуть… А вот мы с Василием кое-куда сгоняем.
— День открытых дверей?
— И это тоже…
Он отсчитал мне десять бумажек по тысяче франков. Неслыханная сумма!.. Приостановился в дверях:
— И никаких баб! От них одни неприятности!
Все. Ушел.
Я присел на кровать и лихорадочно соображал, куда девать неожиданные выходные. Похмелья и слабости — как не бывало! Вот что делают с людьми свободное время, хорошие деньги и заграница!
* * *
Я доехал на метро до площади Трокадеро. Это недалеко от Эйфелевой башни. На площади еще со времен тридцатых годов стоят друг против друга два выставочных павильона: советский и немецкий. Символы сталинизма и гитлеризма. Между ними прохаживалась четверка жандармов. Один с карабином. И трое без оружия.
Давненько я не забирался на башню Эйфеля! Вот… забрался. Самое интересное, что никто из туристов, когда-либо посещавших эту башню, не пишет о маленькой комнатке, которая находится на самой верхотуре. Через иллюминатор стальной двери можно увидеть восковую фигуру самого инженера Эйфеля и его дамы! Когда-то они поселились в той комнатке, чтобы башню не снесла эта самая прогрессивная общественность. Потом они благополучно съехали, а их восковые двойники обречены на вечное заточение.
Туристы шастали по смотровым площадкам густыми потоками, перемешивая языки, жесты, восклицания. Вавилонское столпотворение.
Вниз я спускался пешком. И был вознагражден за любопытство маленьким сюрпризом. Между стальными балками и конструкциями башни висели восковые фигуры маляров и строителей за работой. Поначалу я думал, что это и вправду что-то строят и красят. И только мертвая неподвижность рабочих убедила меня в обратном.
…Я гулял по Парижу самозабвенно и упрямо. И не мог поверить! Вдруг на халяву очутиться в Париже! Казалось, что кругом расставили декорации, дабы посмеяться надо мной. Эти здания, эти улицы, эти парки и скверы! Как говорят, есть Бог на улице! Тут не гадят в подъездах. Не вышибают лампочки и не плюют в потолок. Каждое утро улицы моют шампунем.
Я гулял и гулял! Гулял и гулял!
Незаметно спланировал на город вечер. Облака пропали. Зажглись звезды.
Я свернул в какую-то молчаливую улочку и увидел, как в единственном темном пятне стоит мужик и, чуть покачиваясь, поливает фасад дома переработанным пивом. Хотелось спросить его: не земляк ли?
Перед тем как вернуться в отель, я решил взять на вечер чего-нибудь согревающего и увеселительного. Но не пива! О нет! Не пива! И не водки!.. Вина! Только вина!
У витрины винного магазинчика я замер, дол-го разглядывая немыслимое богатство, немыслимое разнообразие. Чтобы не опростоволоситься внутри, пытался запомнить выбранное мною красное полусухое, находясь пока снаружи. Как водится у нас, у русских, пытался запомнить вслух. Перемежая речь экспрессивными междометьями.
— Помочь? — спросил по-русски приятный девичий голосок, звонко стукнули каблучки по асфальту.
Я оглянулся. Прехорошенькая девушка! И очень ухоженная. Словно ее только что выпихнули с обложки журнала мод.
На всякий случай я огляделся вокруг: со мной ли она разговаривает?
— У вас такой вид, будто с вами собака заговорила. — Ее улыбка оставила на щеках прелестные ямочки.
— Со мной только собаки и заговаривают, — удивленно проговорил я, — перед тем как искусать. Вот… — Я показал ей перебинтованные ладони. — Но чтобы такая красивая девушка!
Она снова улыбнулась:
— Так вам помочь с выбором вина?
— Вы из Москвы?
— Как здорово! — Она хлопнула в ладоши. — Я там никогда не была! Но у меня мама и папа из России. Из Москвы. Они столько мне рассказывали об этой стране.
— Вот как?! М-да, — сказал я неопределенно, размышляя о пагубности уличных знакомств, о коварстве иностранных контрразведок и прочем-прочем.
Но мне так не хотелось коротать вечер одному в номере! Я разрывался между желанием продолжить встречу и бежать без оглядки.
— Рита Хайнер. — Девушка протянула руку. Я поборол желание сначала вытереть свою ладонь.
— Алексей, — осторожно пожал хрупкую ладошку.
— Так помочь с вином?
— Да. Если не трудно.
Рита наклонилась к витрине, изучая бутылки.
Я украдкой оглядел ее фигурку. Эх!..
Предположим, что ее подослали. Ну и? Эх! Я простой турист. Путешествую. Работаю в газете. Книгу пишу.
— Вот! — Рита указала на бутылку. — Такое в самый раз в это время года! — И она заскочила в магазин.
В конце концов! Шантажировать меня тоже невозможно! Я холост. Не состою на госслужбе. И вообще, какого черта! Я в разведке не работаю. Могу себе позволить гражданские радости общения?
Рита вышла из магазина с двумя бутылками вина. Мое лицо сказало ей, что я переживаю этап внутренней борьбы, сомнений и противоречивости.
— Родители говорили мне, что русскому человеку бутылки вина мало, — истолковала неправильно.
— Предлагаю обсудить этот вопрос, а заодно и поэкспериментировать у меня в номере, — предложил я. Тут же осекся. Не прозвучало ли как грязный намек?
По глазам Риты было заметно, что она сомневается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71