— спросил кто-то. — Там их тьма — тьмущая.— Боишься собак? — ответили ему. Раздались нервные смешки, и все выжидающе посмотрели на Фергуса.— У меня есть ответы не на все вопросы, но я полагаю, что некоторые коранниды специально приняли такое обличье, чтобы… сыграть на наших суевериях. Я принял решение вывести из города женщин и детей через северный проход. — Воины мрачно кивнули. — У вас несколько часов, чтобы попрощаться. Те же, у кого нет родственников, отправляйтесь немедленно на места.— Как себя чувствует леди Кира? — спросил воин. — Мы слышали…— Она поправляется, слава богам, — ответил Фергус. Толпа начала расходиться.
Служанка рассказала о принятом таном решении, совершенно не думая, как к нему отнесется Улла. Та посмотрела на сестру, которая не шевельнулась с тех пор, как Мориас велел ей уснуть.— Слышала, Кира? Детей хотят вывести из города. Мне придется ненадолго оставить тебя. Вот я велела Морне принести трав и цветов из моей комнаты — таволга и лаванда. Они не позволят никому тревожить твои сны до моего возвращения.Улла положила сухие травы на грудь сестре, немедленно пожалев об этом — та все больше походила на усопшую.Улле никогда не нравилась Кира. Она считала ее избалованной и легкомысленной, слишком много думающей о нарядах. Даже красота ее была поверхностная… однако мужчины все равно восхищались ею. Между сестрами лежала непреодолимая пропасть, и все же Улла не хотела бы, чтобы тьма поглотила душу Киры. Она остановилась в дверях, обернулась в последний раз и заковыляла по коридору.
Кира сильно удивилась бы, узнай она, куда так спешит сестра. Ей и в голову не приходило, что хоть один мужчина второй раз посмотрит на калеку, не то что полюбит, и часто дразнила ее. И все же Улла сумела найти любовь, рядом с которой меркли ничтожные интрижки старшей сестры.Каллум, темноволосый тихий человек, был простым воином в охране тана. В первый раз он увидел Уллу в темноте и пригласил прогуляться с ним в саду. Жизнь девушки переменилась. Она сидела в своей комнате, трясясь от страха — что же он скажет ей, увидев при свете дня? Потом ее охватила ярость — наверняка посмеется над ней или просто поспорил с кем-то… Она надела лучшее зеленое платье и отправилась в сад.Каллум поспешил к ней и подхватил под локоть, чтобы Улле стало проще идти. Воин прямо посмотрел на нее, нисколько не изменившись в лице, и они гуляли и беседовали много часов. Наконец девушка не выдержала:— Каллум, ты знал, что я покрыта шрамами? Что за спиной меня называют уродиной?В ответ тот сорвал большую белую розу.— Что вы видите, леди Улла?— Какой красивый цветок! Раньше мне никто не дарил роз.— Неужели вам не выпало любви? — тихонько проговорил он и показал ей стебель сорванной розы. Тот оказался поражен мучнистой росой и облеплен тлей. — Но я все равно вижу красоту цветка. Позвольте, я сорву вам другую.— Нет, — твердо сказала Улла. — Мне нравится эта.
Через год Каллум погиб во время охоты на дикого кабана. Улла долго оплакивала его. Она носила под сердцем его ребенка и родила в обществе одной лишь преданной служанки. Теперь девочке исполнилось три, и она очень напоминала отца. С рождения ее воспитывала пожилая пара, жившая рядом с замком, которая в ней души не чаяла. Дитя назвали Дом. Улла часто ходила к ней, но на сей раз им предстояла долгая разлука. Она надеялась, что дочь не забудет ее.Улла распахнула дверь, и навстречу ей бросилась девочка, единственный человек, не считая Каллума, который любил ее. Дом полезла матери на руки, радостно смеясь.— Ты пришла, мамочка!
Внутренний дворик, где расположились сиды, медленно затоплял сумрак. Макпьялута смотрел в огонь, раздуваемый ветром с озера. Он знал, что в эту ночь все воины, будь то сиды или феины, вспоминают свою жизнь. К каждому приходят свои образы, свои воспоминания, но все окрашены тоской и сожалением. Макпьялута решил спать на улице, пока не придет его черед заступить на стражу, чтобы побыть наедине с мыслями. Не считая далеких криков пьяных феинов, ночь была тиха. Черное-черное небо усыпали сотни звезд — должно быть, свод ломился под их тяжестью. На душе у принца было тяжело — ему вспоминался смех Миносы.Порой, засыпая, он снова слышал ее голос, ему чудилось нежное касание руки, ласковый поцелуй. Потом его всегда охватывала ярость — сколько времени прошло, а она еще смеется над ним из пустоты, из небытия!.. Макпьялута тосковал по ней.Увидев ее впервые, он понял, что женщины красивее не встретить, а ведь ей тогда только исполнилось тринадцать, и она не могла даже обернуться орлом, как другие из их племени. Тот миг навсегда запечатлелся в его памяти, вся ярость и боль, которые последовали за ним, не смогли стереть его. Миноса стояла в тени большой липы, и солнце бросало неверные отблески на ее лицо сквозь густые ветви. Казалось, по игре света и тени можно было понять ее двуличный характер еще тогда. В глазах отражались сияющие воды реки, и Макпьялуте стало не по себе от пристального взгляда. Он попытался отвести глаза, но хотелось любоваться и любоваться завораживающей красотой. Короткие волосы Миносы обрамляли ее лицо. В тот день на ней были красные брюки и простая голубая рубаха.— Мин, пойдем, не заговаривай с ним, он такой странный. — Рядом с ней возникла другая девочка, толстая, уже очень напоминавшая свою мать и бабушку, и потянула подругу за руку. — Ну, пойдем.Та еще несколько секунд стояла на месте, и ее глаза, казалось, проникли в самую душу принца. Макпьялута постарался сосредоточиться на лососе, которого потрошил; хорошо бы девушка не заметила, как он покраснел. Когда сид поднял голову, ее уже не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105