Но это может быть связано только с сыскной работой. Иногда мои клиенты скрывают не только свое имя, но даже и лицо, так что порой я и сам не знаю, на кого работаю. Может, я таким образом посодействовал пропаже секретных документов у наивысшего босса Контрразведки? А вдруг я раскрыл любовные похождения инкогнито самого данийского Регулатора?
— В любом случае я тебе не завидую и соваться в Травинату настоятельно не советую — слежка там повсюду, и тебя Может кто-нибудь опознать.
— Миррон, кого ты учишь! Я все ж таки десятый год в сыскном котле варюсь — кое-что знаю, замечаю и понимаю. Травинкалис — город большой и людный, а со времени моего последнего рейда по тамошним кабакам миновало уже полтора десятка лет. Кроме того, если даже ты узнал меня с большим трудом, то там мою неприметную мордашку вряд ли кто вспомнит. Поэтому, если я не буду орать свое имя на каждом углу, все пройдет как по маслу. Кроме того, у нас действительно нет другого пути. Огненное Око горит в небесах, Тьма рвется из Бездны, и Конец Света не кажется таким уж нереальным событием. А я впутался в это дело накрепко. Все нити следствия, которое я веду и от решения которого зависит судьба мира, направлены в этот злосчастный город.
— Кажется, теперь я понял. Я рад за тебя, Валиен, — ты готов рискнуть своей жизнью, чтобы спасти человечество и осуществить великую идею! Все мои силы — к твоим услугам!
Ну зачем же так-то передергивать! Я совсем не горю желанием положить живот за какую-либо идею, тем более за ту, которой у меня и нет. Но все равно спасибо за помощь — без тебя, Миррон, мы там и шагу не сделаем.
— А как же он? — кивнул я в сторону Лорриниана. — Он с нами не поедет?
— А на кой он нам? — искренне удивился сержант. — Он свое отвоевал, пусть хоть теперь поживет, как сам хочет.
Лорриниан не возражал, бренча гитарой и что-то напевая себе под нос. Лишь когда мы отъезжали, он вдруг встрепенулся, вскочил и закричал:
— Когда будете возвращаться из своей экспедиции, обязательно заезжайте ко мне! Я про вас такую песнь сложу — через века пронесет ваши великие деяния! Прощайте, славные герои!
— Так кто из вас двоих рыбу ловил да уху варил? — спросил я Миррона, когда терновник скрылся из виду.
— Я, конечно! Разве от этого хлыща может быть какая-то польза? Правда, поет здорово, шельмец, — прямо за душу берет! В этом мире — каждому свое. Ему — бренчать на гитаре, мне — мечом о вражьи латы. Тебе — вести следствие, а им (он показал на Таниуса и Штыря) — тебя, чтоб с пути не сбился.
Как все просто, оказывается. Может быть, зря я копаюсь в глубинах подсознания. Может быть, решение настолько элементарно, что я постоянно прохожу мимо него. Увы, даже сейчас, изменив подход к делу, я не могу ничего понять. Кто там говорил, что у меня мозг закручен в другую сторону? Ах да, это я сам себе сказал в Лусаре… Но я же при этом не уточнял — хорошо это или плохо! Может быть, у меня — потенциал сверхчеловека, только он дремлет в ожидании подходящего момента. Уж четвертый десяток размениваю, а он все дремлет и дремлет, экий соня! А может, чтобы его встряхнуть, надо меня по голове как следует стукнуть? Но понятие «как следует» — очень емкое, к тому же меня за всю жизнь столько раз по голове били — счет потерял. Но череп при этом не проламывали ни разу — крепкая косточка у рода Райенов! Так, может… Нет, вы только подумайте, до чего может довести дедуктивный метод: следствие раскроет свои тайны, если мне раскроят котелок! Жуть!
Травянскую границу, проходившую по гряде холмов водораздела, никто не охранял. На самом деле она и не была линией разделения государственных владений — ни разобщенное Зеленодолье, условно считавшееся вотчиной герцога Сторса, ни тем более Травината, находящаяся под патронатом Коалиции, не были государствами в полной мере и не имели собственных воинских подразделений. Тем не менее с этого момента следовало удвоить бдительность — в условиях военного времени подозрительных путников первым делом хватают и сажают за решетку, а уж только потом разбираются, кто они такие и в какой степени являются врагами режима.
Тракт был пуст сколько хватал глаз. Снова наблюдается та же картина, что и в Фацении, и в Зеленодолье, — возникало ощущение, что все живое в предчувствии надвигающейся грозы забилось в самые глубокие норки. Купцы — дети дороги — и те предпочли понести убытки, но сохранить свою жизнь. Свинцовые тучи вновь заволокли небо, роняя редкие тяжелые капли воды. Мир завернулся серым саваном, и его призрачные полы накрыли душу покровом тоски и усталости.
Спустя несколько часов мне показалось, что за нами кто-то следит. Я вопросительно взглянул на Миррона — тот тоже хмурил бровь и скашивал взгляд в кустарник на обочине. За очередным поворотом, где кусты дикого шиповника тесно переплелись, скрывая нас от постороннего глаза, сержант ткнул пальцем себе за спину и изобразил жестами петлю, что на языке жестов диверсантов означало: «Берем преследователя в кольцо».
Таниус как совершенно непригодный к бесшумному передвижению повел наш «караван» дальше. Я, Миррон и Штырь скользнули под кусты, расползаясь «широким захватом». Я только сейчас сообразил, что иду на преследующего нас врага с голыми руками — фактически без оружия, с одним только охотничьим ножичком в башмаке.
Небеса словно ждали, пока мы залезем в заросли поглубже, — с запада набежали черные тучи, и вскоре хлынул такой ливень, что я вымок до нитки в течение минуты. Но проливной дождь — верный товарищ для диверсанта, под его шумовым прикрытием можно подползти к вражескому бойцу вплотную, на расстояние броска ножа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166