Представьте себе, что ваш
автомобиль окружают бандиты и приставляют вам револьвер к виску. Предс-
тавьте себе, что вы отдаете после этого бандитам деньги и оружие, предс-
тавляя им уехать на этом автомобиле. В чем дело? Вы дали бандитам оружие
и деньги. Это факт. Представьте себе, что другой гражданин дал бандитам
оружие и деньги, дабы участвовать в похождении этих бандитов против мир-
ных граждан. В обоих случаях есть соглашение. Записано оно или нет, ска-
зано оно или нет, это не существенно. Можно себе представить, что чело-
век отдает молча свой револьвер, свое оружие и свои деньги. Ясно содер-
жание соглашения. Он говорит бандитам, "я тебе дам оружие, револьвер и
деньги, ты мне дашь взамен уйти от приятной близости с тобой", соглаше-
ние налицо. Точно также возможно, что молчаливое соглашение заключается
между человеком, который дает оружие и деньги бандитам для того, чтобы
дать им возможность грабить других, и который затем получает частицу до-
бычи. Это тоже молчаливое соглашение. Я вас спрашиваю: найдите мне тако-
го грамотного человека, который не сумел бы различить обоих соглашений.
(Об обмане народа лозунгами свободы и равенства, XVI с. 198-9).
Слово "соглашение" - живое конкретное, специфическое. И все же оно в
данном случае покрывает вещи разные, потому что пункты вещей, как
объединяемые словом для самих вещей - нехарактерны.
Эта неадэкватность слова и вещи обнаруживается в приеме упрощения.
Вещи выбираются не только самые конкретные, но и самые остро-противопо-
ложные (тот, кого грабят - тот кто принимает участие в грабеже), и в
этих остро-противоположных вещах устанавливается общий пункт, - разбира-
емое слово ("соглашение"). Раз это слово оказывается общим для таких
разных вещей, - значит оно нехарактерно для них, их не покрывает.
Другой случай, - когда слово покрывает текущий процесс.
Перед нами слово "революция" - но не в сглаженном, нелозунговом зна-
чении, а в его конкретном специфическом значении. Так как слово означает
процесс, - то оно должно покрывать разные фразы его, - но на деле легко
прикрепляться к одной фразе его.
Ленин полемизирует с этим явлением:
"Обычно ссылаются на "последний" довод: у нас революция. На этот до-
вод насквозь лживый. Ибо наша революция до сих пор дала только власть
буржуазии. Что даст завтра наша революция, - возврат к монархии, укреп-
ление буржуазии, переход власти к более передовым классам, - мы не знаем
и никто не знает. Значит ссылаться на "революцию" вообще есть грубейший
обман народа и обман самого себя". (Соломинка в чужом глазу, X с. 231).
То же и по отношению к войне.
"Когда мы возьмем в свои руки власть, тогда мы обуздаем капиталистов
и тогда это будет не та война, какая ведется сейчас, - потому что война
определяется тем, какой класс ее ведет, а не тем, что в бумажках написа-
но". (Речь на I Всеросс. Съезде Советов Р. и С. Д.).
Поэтому формулы, определения не должны быть "одноцветными", чтобы из
них не ускользала "чрезвычайно сложная, поменьшей мере двухцветная
действительность" (Письма о тактике, I).
В силу этого Ленин протестует против помещения в партийной программе
слов "Всемирная Советская Республика".
".....Претендовать сейчас на то, чтобы дать в программе выражение за-
конченного процесса было бы величайшей ошибкой. Это было бы похоже на
то, как если мы сейчас в программе выставили всемирный Совнархоз. А меж-
ду тем к этому уродливому слову "Совнархоз" мы сами еще не сумели при-
выкнуть; с иностранцами, говорят, бывают случаи, когда они ищут в спра-
вочнике, нет ли такой станции (смех). Эти слова мы не можем декретиро-
вать всему миру". (Заключит. слово на вопрос о парт. программе,
19/III-19 г.).
Каждое слово является закреплением процесса и поэтому либо забегает
вперед, предупреждает самый процесс, либо запаздывает, прикрепляясь к
какой-либо одной фазе процесса. Чтобы процесс не застывал в сознании, а
действительность не становилась через призму слова одноцветной, - прихо-
дится проверять слова, обнажить их связь с вещью.
"Надо уметь приспособить схемы к жизни, а не повторять ставшие бесс-
мысленными слова о "диктатуре пролетариата и крестьянства вообще", - пи-
шет Ленин в "письмах о тактике". (Письмо I. Т. X с. 29).
 6.
Таким образом, полемическая "языковая политика" Ленина выражается:
1) в принципиально-осторожном отношении к словарю (ср. пример "сразу
догнали"), в заподозревании самого слова (термин Ленина: "слово-мошен-
ник").
2) в вышелушивании из власти фразы конкретного значения слова (тот же
пример).
3) в борьбе против гладких слов-лозунгов, с туманным объемом лекси-
ческого единства и с властью лексического плана ("Свобода", "Равенство",
"Народ"), в снятии с них "ореола" - и в переводе их в другой лексический
план, позволяющий проанализировать объем лексического единства.
4) в борьбе против слов-терминов с туманным объемом лексического
единства, которым затемнен и заменен "высокой" лексической окраской (ра-
зоблачение слова - резервный капитал).
5) в борьбе против старых износившихся слов за отмежевание вещи и
оживления значения ("коммунисты" вспомни "социал-демократы большевики").
6) в борьбе против слов, которые объединяют разные вещи против неха-
рактерных слов ("соглашение" эсеров с французским империализмом и "сог-
лашение" коммунистов с немецким империализмом).
7) в борьбе против "одноцветных" слов, выражающих "двухцветную" про-
цессуальную действительность, с конкретным анализом вещи в каждом данном
случае (с процесса снимается неподвижное слово:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139