Самолет регулярно облетал границы территориальных вод у Балтийского побережья одновременно с американцами. И за ним тоже наблюдали русские радары. После грозного предупреждения, сделанного Советским Союзом, полеты Б-3 превратились в рискованную авантюру. Стигу это казалось прямым вызовом судьбе. В 1951 году, приехав ненадолго в Стокгольм, он счел необходимым сделать предупреждение. Ему не давала покоя фраза Петра Павловича: «В „холодной войне“ можно позволить себе сбить один-другой самолет».
Испросив аудиенции у нескольких руководящих лиц, Веннерстрем высказал свои опасения, указывая на слишком большой риск таких полетов. Он предлагал, чтобы маршруты были отодвинуты подальше от границ. Но, к великому сожалению, ему пришлось столкнуться с полным непониманием. Из этой ситуации Стиг сделал лишь один вывод: поскольку навигационная оснащенность была отличной и ошибка или халатность летчика исключались – значит, имелось что-то, во что ему не следовало вмешиваться.
Хотя, конечно, такое положение дел вызывало недоумение. Да, он был оторван от влиятельных кругов в Стокгольме, но уж в оценке советских условий мало кто из шведов мог с ним сравниться и к его мнению следовало прислушаться. Во имя благоразумия…
В июле 1951 года советский посол адмирал Родионов выразил протест шведской стороне по поводу двух нарушений шведскими самолетами нашего территориального пространства в районах Либавы и Виндау. И если не хотели принять к сведению рекомендации Веннерстрема, то уж русский протест должен был послужить достаточным предостережением. Однако ничего не изменилось: шведы прислали извинение по дипломатическим каналам и продолжали действовать, как и прежде.
Почти год прошел без заметных последствий. А затем, летом 1952 года, наступила злосчастная пятница, когда «русские разозлились». Возмездие настигло и шведский разведывательный самолет. Существуют доказательства, что он был сбит: найдены останки корпуса с пулевыми отверстиями. Но судьба экипажа так до сих пор и неизвестна. Подробностей Стиг не знал, так как в июне 1952 года уже находился в США. Но и там был опубликован явно неубедительный и странный комментарий шведского военного руководства: «Самолет совершал навигационный полет с целью подготовки радиотелеграфистов». Конечно, намерение ясное: ввести массы в заблуждение. Однако ироничные и сочувствующие улыбки офицеров американской разведки, обсуждавших со шведом этот комментарий, убеждали в том, что подоплека дела им ясна и понятна.
Но все это было много позже. А пока Веннерстрем обрел в Советском Союзе свободу, малодоступную для членов натовских посольств, и этот факт очень интересовал американцев. Почти все поездки общительного шведа давали важную для них информацию, которая служила хорошей основой для обмена. Иногда они встречались со Стигом накануне его отъезда и подсказывали, на что, с их точки зрения, следует обратить внимание. Так произошло и перед запомнившейся ему поездкой на Украину.
Они интересовались многими вещами, но когда один из помощников военно-воздушного атташе начал говорить о крышах из листового железа, Веннерстрем вначале подумал, что над ним просто смеются.
– Вы шутите? – спросил он с оттенком обиды.
Это и вправду звучало невероятно: они хотели знать, по-прежнему ли в определенных городах Украины дома крыты торфом, или уже используются крыши из листового железа.
– Это не шутка. Дело касается проекта, – начали объяснять американцы, но тут разговор был по какой-то причине прерван, и Стиг так ничего больше и не узнал.
Только оказавшись в Одессе, он раскрыл, в конце концов, загадку проекта. Отправился как-то взглянуть на городской глазной институт, всемирно известный своими уникальными операциями и сияющими витражами окон – и тут неожиданно вспыхнуло озарение!
Проект, принадлежавший стратегическому командованию США в Омахе, штат Небраска, имел целью создание так называемых радарных карт. Предполагалось, что задуманное станет одной из многих важных деталей в кропотливом планировании воздушной войны против Советского Союза.
Бомбардировки намеревались проводить с большой высоты, чтобы взрыв атомной бомбы не повредил самолет.
Кроме того, учитывали необходимость полетов ночью при плохих погодных условиях, когда эффективность ПВО наиболее низка. Рассчитывали, таким образом, на навигацию и бомбометание с помощью РЛС. Карты как раз и должны были помочь, давая картину на экранах бортовых радаров.
Что же касается крыш, то они хорошо видны на экранах РЛС, если сделаны из листового железа. А крыши из торфа дают нулевую видимость. Кое-кто из американцев подтрунивал после, что вот, мол, такой смекалистый швед, а не понял поначалу столь простой сути. Сам же Стиг считал, что было бы более уместным не смеяться, а подумать о последствиях почти невероятной предусмотрительности и согласованности, которую демонстрировали американцы. Они использовали любую, даже малейшую возможность выиграть войну и этой тотальной боеготовностью вызывали чувство, близкое к шоку.
Впрочем, «непонятливость» Стига простиралась еще дальше. Например, он никак не мог уразуметь, какие еще предназначения могут быть у радарных карт на Украине. Но они имелись. Нечто, требовавшее особых знаний навигации и оказавшееся весьма отвратительным, – ведение химической и биологической войны. Самолеты должны были летать точно по рассчитанным коридорам над крупнейшей в Европе житницей и распылять вещества, уничтожающие урожай.
Узнав об этом изощренном виде оружия, Веннерстрем от души пожелал ему никогда не быть использованным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92