Я приподнялся на одной руке, склонился над ней и стал покрывать ее тело нежными частыми поцелуями в губы, шею, грудь, живот…
Она гладила руками мои плечи, голову и возбужденно дышала, потом попыталась снять с себя халат.
– Помоги мне, – шепотом попросила жена.
Я помог ей освободить руки из рукавов, отбросил халатик. Обнаженное тело Марины было прекрасно.
– Я хочу тебя, – произнесла она.
И я ответил ей страстной взаимностью.
ГЛАВА ВТОРАЯ
(воскресенье, 18 августа)
Будильник разбудил меня в половине шестого. Я вскочил с кровати и начал быстро собираться. Марина еще спала. Одеяло сползло к ее ногам и открыло моему взору ее нежное тело, которое напоминало мне сейчас блаженные минуты прошедшей ночи.
Без пяти минут шесть раздался телефонный звонок. Я быстро снял трубку.
– Через пять минут будет машина, – услышал я спокойный голос Терехина.
Я прислушался, не разбудил ли звонок Марину, но из спальни не доносилось ни звука. Осторожно открыв дверь, я вышел из квартиры.
Из-за угла дома показалась служебная «Волга». Она притормозила рядом со мной, я быстро заскочил внутрь.
– Проснулся? – протянул мне руку Сергей Дроздов, один из товарищей по подразделению.
Впереди, рядом с водителем, я заметил Гену Москвина. Он обернулся:
– Тебя тоже из отпуска вызвали?
– Да.
– Я вот отдохнул всего шесть дней, – продолжал Москвин. – Теперь неизвестно, придется ли еще.
– А сколько ты успел, Витек? – спросил Дроздов.
– Две недели.
– Везет же некоторым, – с завистью вставил Москвин.
– Я не ответил. Разговор об отпуске мне уже порядком надоел.
– Так никуда и не съездил? – не отставал Москвин.
– А ты думал, что меня только сейчас спецрейсом из Сочи доставили? – огрызнулся я, давая понять, что мне не нравится эта тема.
Он замолчал и больше не приставал ко мне с дурацкими расспросами. Дальнейший путь мы проделали в полном молчании. Мне даже показалось, что ребята нервничали, впрочем, как и я сам.
Машина въехала во двор, и за нами закрылись ворота. Мы вышли, хлопнули дверцами и направились к своему подъезду.
Поднявшись наверх, я с удивлением отметил, что здание полно сотрудников, словно кто-то собрал всех для важного совещания.
Я увидел Терехина и направился к нему:
– Такое чувство, будто в разгаре рабочий день, а не половина седьмого воскресного утра.
– То ли еще будет, – многозначительно ответил Терехин.
Я внимательно посмотрел на него, ожидая, что тот закончит свою мысль, но Терехин молчал. Мы направились в кабинет шефа.
Полковник Филатов склонился над столом и делал какие-то записи. Ему было около сорока лет, и он имел славное героическое прошлое. За плечами полковника были Египет семьдесят пятого, специальное задание в Афганистане в восьмидесятом и миссия восемьдесят второго в Сирии и Ливане. Немногие в нашем подразделении могли похвастать таким списком.
Мы уважали шефа и старались прислушиваться к его советам. Свой авторитет он заслужил на практике, а не просиживал штаны в кабинетах. Такое среди ребят ценилось.
Наконец полковник оторвался от бумаги, провел рукой по густой копне темных волос, кое-где подернутой сединой и внимательно осмотрел подчиненных.
– Все в сборе, – сказал он и встал. – Что ж, давайте начинать.
Он вышел из-за стола и продолжал:
– Товарищи, ожидается подписание нового союзного договора. Это очень напряженный момент. Поэтому мы обязаны до особого распоряжения оставаться в пределах города, на нас может быть возложено выполнение ответственной задачи. Пока это все, что мне известно.
Я был удивлен. За долгие годы работы в спецорганах я повидал многое и привык к иносказательности или недосказанности. Но слова полковника Филатова были совершенно непонятными. И я уверен, что со мной согласился бы любой другой из тех, кто присутствовал сейчас в кабинете.
Мы стали украдкой переглядываться между собой.
Я сидел рядом с Лешей Терехиным. Нельзя было сказать, что мы с ним были особенно близки в повседневной жизни. Однако мы были больше, чем друзья, – мы были напарниками – и понимали друг друга с полуслова. Сейчас лицо Леши было обращено ко мне, и я знал, что хотел сказать мне Терехин:
«Вот видишь, я тебя предупреждал, что дело здесь нечисто».
Я был полностью согласен с ним.
– Я сам пока еще ничего не понимаю, ребята, – после паузы произнес полковник. – Генерал обещал только завтра разъяснить ситуацию.
Мне показалось, что шеф оправдывался перед нами, и на самом деле знал гораздо больше, чем говорил. У нас был сплоченный коллектив, мы жили по принципу: «Один за всех, и все за одного». Однако шеф никогда не опускался до панибратства и фамильярностей. Он всегда держался на дистанции от подчиненных, и эта дистанция выдерживалась при любых обстоятельствах.
– Приказ получен оттуда… Филатов указал глазами в потолок.
– Признаюсь честно, – продолжал полковник, – у меня большой опыт работы, но с такой неопределенностью я столкнулся впервые за восемнадцать лет службы. Больше я ничего не могу вам сказать, – он развел руками, – потому что все это скорее походит на вводную, чем на боевой приказ.
Полковник посмотрел на часы и добавил:
– Сейчас мне нужно идти на отчет к начальству. Вы должны дожидаться дальнейших указаний. Не расходиться.
Он бросил на нас выразительный взгляд и направился к выходу.
Машина мчалась по утренним улицам. Сейчас город был похож на прифронтовую зону – по дорогам двигалось большое количество военной техники.
Команда хранила молчание. Снаряжение и припасы были рассчитаны на трое суток. Пожалуй, это было единственное, что мы знали о предстоящей операции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73