Немедленно вслед за этой мыслью пришла другая: ты не должна так думать, это дурно; а ну-ка, встряхнись, съезди куда-нибудь, и все пройдет…
Она стояла в магазине у прилавка, за кучкой старых дам, пытаясь вспомнить, что ее сюда привело. Дамы, вероятно, вдовы, оживленно обсуждали свои планы, собираясь пройтись по магазинам и потом где-нибудь вместе позавтракать. После этого они, должно быть, возвратятся домой, в чистенькие уютные квартирки со старыми семейными фотографиями на телевизоре, приготовят на крохотных кухоньках чай и накормят кошек, счастливые своей независимостью и сами себе хозяйки.
Так и не вспомнив, зачем она приехала в магазин, Айрис отправилась на мойку автомашин. Обслуживанием там сегодня занималась молодая девушка, на вид стопроцентная американка, крепкая, стройная и знающая свое дело. Работая, она весело что-то насвистывала. Никаких тебе комплексов или забот, подумала Айрис. Моя Лаура точно такая же, слава Богу, и мама тоже. Счастливая Лаура, счастливая мама.
В нижнем холле, когда она возвратилась домой, ее ждали, сложенные аккуратно у стены, свертки с платьями от Леа. Вид этой груды, возвышавшейся почти на метр от пола, был просто неприличен. О чем она только думала, когда их заказывала? Но теперь сожалеть об этом поздно. Итак, что же ей с ними делать? Все платья были переделаны – рукава для Айрис всегда приходилось слегка укорачивать – так что вернуть она их не сможет. Ничего не оставалось, как только нести их все наверх и распаковывать.
Один за другим она разворачивала пакеты из тонкой оберточной бумаги, и на свет с легким шелестом появлялись наряды из хлопка, шелка, кашемира – их элегантность, даже экстравагантность, выглядела сейчас как насмешка. Развешивая наряды в стенном шкафу, она ломала себе голову над тем, как они смогут сейчас за них расплатиться. Последним она достала черное гипюровое платье с разбросанными по всему подолу крошечными голубыми бантиками и атласный голубой шарф к нему. Несколько мгновений стояла, глядя на платье с ненавистью, как на врага, потом оторвала ярлык с указанием цены и позвала снизу Пирл.
– Поднимись ко мне. Я хочу тебе кое-что подарить.
Пирл была потрясена.
– Вы уверены, что хотите его отдать, миссис Штерн? Оно ведь совсем новое.
– Уверена. Если оно тебе не подойдет, подари его своей племяннице. Она ведь ходит на танцы, не так ли? Это сумочка к нему. Из кожи ящерицы, с подкладкой из атласа. А застежка, взгляни, в форме лебедя. Правда, красиво? И качество отличное.
Айрис говорила без умолку, расхваливая наряд, словно пыталась убедить Пирл его купить. Она видела, как та украдкой разглядывает ее, вероятно, чувствуя, что что-то здесь не так, но не смея спросить об этом впрямую.
– Если хочешь, можешь прямо сейчас пойти и показать его своей племяннице. Я тебя отпускаю. Ты уже достаточно потрудилась на сегодня.
После ухода Пирл время, казалось, потянулось еще медленнее. Ей совершенно нечем было его заполнить. Дел, конечно, хватало, их всегда хватало, но у Айрис сейчас не было ни желания, ни сил чем-либо заниматься. Она решила было разобраться в ящиках своего бюро, где, в отличие от стола Тео, постоянно царил беспорядок, но тут же раздумала: разбирать ящики – это так скучно!
Дом с опущенными из-за яркого послеполуденного солнца жалюзи словно заснул. Айрис прошлась по верхнему этажу, заглянув по очереди в комнаты детей: в розовое гнездышко Лауры, где на кровати лежали плющевые звери, в комнату Филиппа с полками, полными игрушек, в аккуратно, как всегда, прибранную комнату Джимми со следами пребывания Тео – журналами по медицине на ночном столике, и, наконец, в комнату Стива, с которого все и началось. Нет, это было нечестно, несправедливо! Что бы это ни было, оно началось, скорее всего, задолго до истории со Стивом.
Спустившись, она обошла все внизу, по привычке отмечая про себя, чем требовалось заняться в первую очередь, но делая это как-то механически, без всякого интереса, словно ничто ее здесь больше не касалось. Норфолкская сосна, которую, вероятно, давно уже не поливали, начала вянуть, но это не имело никакого значения. Пирл оставила за собой кухню в идеальном порядке, но это тоже не имело никакого значения. Семья рушилась, и все спокойствие, безопасность, весь уют домашнего очага таяли, как кусок сахара в стакане воды.
Дверь между кухней и гаражом была открыта. В гараже стояли обе их машины, так как Тео взял такси, когда поехал к себе на работу, где он, скорее всего, опять просидит целый день, занимаясь – чем? На этот счет у нее не было никакого мнения; возможно, он просто будет сидеть там, уставясь в одну точку и о чем-то напряженно думая, как он постоянно делал это теперь дома.
Может, ей съездить куда-нибудь? Поехать по грязным проселочным дорогам в сторону Коннектикута, найти какой-нибудь пруд, сесть там и смотреть на воду. Это было бы все-таки каким-то занятием. Она сняла с кухонной двери висевшие там на крючке ключи и села в машину. Господи, как же она устала! Мгновение смотрела на правую дверцу машины – это орудие преступления, затем включила зажигание. Мотор тихо заурчал.
«Всегда держи окна машины и дверь гаража открытыми, – говорил ей отец давным-давно, когда она еще только училась водить машину. – Угарный газ не имеет запаха. Он убивает без предупреждения всего за несколько минут». «Всего за несколько минут?» – переспросила она его тогда в изумлении. «Да. Он вызывает сонливость; ты и не заметишь, как уснешь, и уснешь навсегда…»
Легкая смерть, без боли и крови. И, однако, было бы жаль умереть такой молодой. Следовало хорошенько подумать, прежде чем решиться на такой шаг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135