Степан подсадил жену профессора и Роситу. Фарбер, уже стоя на подножке, оглянулся:
— Жду вас в Денвере, Питерс! Не откладывайте свой визит.
Паровоз запыхтел чаще, стреляя паром во все стороны, большие колеса провернулись на месте, и весь состав дернулся с лязгом и скрежетом.
Степан вдруг сообразил, что даже не попрощался с Мелиссой. Он пошел за вагоном, но тут же остановился. Слишком поздно.
Мимо него медленно проплыл зеленый вагон, за ним — красный вагон для скота, и из щелей между досками потянуло запахом подгнившего сена и конского навоза. Дверь этого вагона была немного сдвинута в сторону, и два ковбоя стояли в проеме. Перед Степаном промелькнули их рыжие сапоги со шпорами и полы длинных плащей. Затем показалась открытая платформа с бухтами колючей проволоки, и еще один товарный вагон с лошадьми. Последним катился синий служебный вагон, где на площадке стоял тормозной кондуктор в черном мундире, облокотившись о задний бортик.
Поезд медленно набирал ход на подъеме, и Степан шел за ним вдоль рельсов. Ничего страшного, что он не попрощался с этой разбойницей. Даже наоборот, получилось очень удачно. Он не смог бы подобрать нужных слов. Разве только сморозить какую-нибудь глупость насчет ее серебряной монеты, которую он всегда носил с собой, на счастье. В голове вертелся мотив французской песенки, которую напевала Милли сегодня ночью. Неужели это было только сегодня? Кажется, что прошла целая жизнь. Так оно и есть. В эти часы уместились ровно две жизни — Харви Дрейка и Вена Смоки. Юдл не в счет.
Юдл! Степана бросило в жар. Он отчетливо вспомнил тех ковбоев, что стояли в вагоне с лошадьми.
Это же приятели шерифа Юдла! Два бородача. Один с седой длинной бородой, другой — с кудрявой, рыжей. Они следили за ним в Гарленде. С рыжим толстяком он едва не подрался из-за собаки. Точно, это они!
Гончар побежал за поездом. Он ухватился за поручень последнего вагона и запрыгнул на подножку.
— Эй, приятель, — недовольно сказал тормозной кондуктор. — Сомневаюсь, что у тебя есть билет.
— Все нормально, сэр. Откуда идет ваш поезд?
— Гарленд. Это специальный экспресс. Заказной.
— Вы знаете, кто его заказал? Не судья Томсон? Или, может быть, мистер Рочестер? Или Рейнольде?
— Мне никто не докладывал, — проворчал кондуктор. — Какие-то важные шишки, а как зовут, не знаю. Постой, постой. Рейнольде? Когда мы стояли в Гарленде, они получали телеграммы от какого-то Рейнольдса. Да нам-то какая разница? Деньги заплачены, мы и едем. Ты бы сошел, приятель, пока наша пыхтелка не разогналась. А то на скорости спрыгнешь — костей не соберешь.
— Я бы сошел. Да вот беда — забыл кое-что сказать машинисту. Вы позволите, сэр, пройти через ваш вагон?
Кондуктор не успел ничего ответить, потому что Степан уже юркнул за его спиной в приоткрытую дверь.
Он пробежал по вагону и осторожно открыл дверь в тамбур. Там никого не было, и, выйдя из тамбура, Степан оказался над сцепкой с товарным вагоном. По выступающим скобам забрался на крышу. Стараясь не топать, перебежал вперед и так же бесшумно спустился. Под ним на открытой платформе покачивались бухты колючей проволоки, и Степан долго примерялся перед прыжком. Пока он стоял на краю платформы, поезд успел разогнаться. Незакрепленные бухты раскачивались, и Гончар понимал, что пробраться между ними на ходу будет нелегко. Ему повезло: поезд втянулся в крутой поворот, и все бухты немного откатились к левой стороне платформы, освободив достаточно широкую площадку, куда он немедленно спрыгнул. Однако ему удалось сделать только пару шагов, когда все бухты разом двинулись обратно. Гончар едва успел прижаться спиной к низкому борту платформы и выставить вперед ногу. Шипы колючей проволоки впились в подошву сапога.
В этой ловушке он провел минут десять, пока не дождался нового поворота. И теперь уже Степан не медлил, а рванулся вдоль борта, как мышь, удравшая из когтей кота.
Дальше перед ним появился вагон, в котором ехали те двое бородачей. Степану очень хотелось поговорить с ними, но он знал, что разговор не получится. К тому же неизвестно, сколько их там. Нет, мы найдем себе других собеседников, решил Гончар и полез на крышу. Он шагал по выгнутым доскам, и они ходили под ногами, словно палуба.
Заскрежетала дверь, и Гончар застыл на месте. Внизу раздался чей-то голос, заглушенный стуком колес. Наверно, кто-то из ковбоев отпустил удачную шутку, потому что в ответ послышался гогот десятка глоток. "Кто-то едет в пассажирском вагоне, а кто-то в теплушке, — подумал Степан. — Осталось только пересчитать вас. Всех до единого".
В это время поезд вынырнул из теснины между песчаными холмами, и локомотив дал три коротких гудка.
Стоя на шаткой крыше, Степан посмотрел вперед. Блестящая нитка рельсов тянулась между каменистых склонов и пропадала за тополиной рощей. И там, вдали, под деревьями стояли три лошади, а над ними мелькала белая тряпка. Гончар не сразу разглядел человека, который махал ею, потому что тот стоял ногами на седле и был почти неразличим на фоне темной листвы.
Поезд замедлил ход, Степан быстро перепрыгнул на крышу пассажирского вагона и лег там. Ему не хотелось, чтобы его кто-нибудь увидел. Особенно — тот, кто привел сюда, к железной дороге, этих лошадей. Потому что среди них были две пятнистые кобылы, которых Степан и Харви Дрейк подобрали для себя на ранчо "Семерка". И привести их сюда мог только один человек.
Степан и сам не заметил, как в его руке оказался револьвер. Он с замиранием сердца следил, как поезд, притормаживая, подходит все ближе и ближе к тополям, а от них навстречу составу бежит Фредерик Штерн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113