— И на покойников тоже. И на того, кто устроил нам такое зрелище. Говорят, ты завалил их из одного кольта. Да так быстро, что они и дернуться не успели.
— У меня было два кольта.
— А еще говорят, тут вроде найдется работенка для плотников, — продолжал улыбаться ван Клиф. — Вроде почта совсем сгорела. Кто-то же должен ее заново отстроить, верно?
— Стиви, не поддавайся, — крикнул трактирщик, вытягивая из своей повозки пачку стеклянных листов. — А если поддашься, то хотя бы поторгуйся!
Степан обвел рукой пепелище, трактир и сараи:
— Нравится тебе это место, Майк?
— Хорошее место. Свободное, ровное. И лес рядом. За бревнами далеко ходить не надо.
— Ты меня понял, — Степан кивнул. — Это хороший участок для стройки. Что мне нужно на этом месте? Мне нужна жилая пристройка к трактиру. Двухэтажная, на шесть однокомнатных номеров, с буфетом на первом этаже.
— А кухня?
— Без кухни. С буфетом. Кухня у нас будет одна, на старом месте. Дальше. Мне нужен большой сарай, куда можно загнать целиком фургон. Для ремонта, к примеру. Рядом — кузница.
— А кузнец у тебя есть?
— Кузнец найдется со временем, была бы печка хорошая да наковальня.
— Печника я тебе найду, — пообещал ван Клиф. — Итак, Стивен, там — пристройка, тут — сарай и тут же — кузница.
— Как думаешь, Майк, во сколько все это обойдется?
— Месяц работы, не меньше. И две тысячи за труд. Понедельная оплата — сто долларов на всех, остальное — по окончании работ. Материалы я тебе потом сосчитаю, но это будет не меньше двух сотен.
— Месяц? Две тысячи? Это хорошо, — сказал Степан. — Но может быть и лучше. Например, так. Если вы сдаете стройку на день раньше, то получаете две двести. На два дня раньше — две четыреста. И так далее.
— То есть ты предлагаешь… — Ван Клиф перестал улыбаться и почесал переносицу, сдвинув шапку на затылок. — Получается премия двести баксов за каждый выигранный день?
— Да. А если вы задержитесь со стройкой, то эти двести долларов я буду высчитывать. За каждый проигранный день.
— Не надейся, — ван Клиф протянул Степану мозолистую ладонь.
— Когда начнете?
— Мы уже начали. Сегодня одиннадцатое февраля. Готовь наши денежки к началу марта, Стивен.
"Сегодня только одиннадцатое. Завтра — двенадцатое, — подумал Степан. — Завтра приедет доктор Фарбер и рассчитается за бобров. И я получу десятку за труды и сколько-то там еще за каждую пару шкур. Кажется, по доллару? Итого — двадцать два доллара. Хоть какая-то прибыль. А то пока сплошные расходы. Надо, кстати, завести бухгалтерскую книгу. И сумма, полученная от доктора Фарбера, будет первой записью в колонке доходов".

15. ВЕСТНИК ОТ ФАРБЕРА

Бухгалтерскую книгу Гончар, конечно, завел. И записи о расходах плодились там с неимоверной быстротой. Но страничка, отведенная для подсчета доходов, оставалась девственно чистой.
Доктор Фарбер не прибыл на почтовую станцию ни двенадцатого февраля, ни тринадцатого, а потом Гончар уже и подзабыл о нем, с головой уйдя в свои дела.
Он подолгу возился с лошадьми. Эрни учил его, "моряка", как надо ухаживать за конем, как седлать, как правильно садиться в седло и как спрыгивать, и только через неделю они вдвоем впервые отправились верхом в город. После той поездки Гончар еще три дня ходил как старый кавалерист, не сводя ноги.
Он занимался и стройкой, и хозяйством, и закупкой продуктов, но все это было не самым главным. Главной его заботой оставалось лечение Саби. Гончар продолжал внушать ей, что она непременно поправится, и заставлял съедать по лимону в день, надеясь на чудодейственную силу витаминов. Все остальные медицинские обязанности добровольно взяла на себя Жюли, причем исполняла их с видимым удовольствием и хлопотала, как мать над больным ребенком.
Может быть, по этой причине, а может, и по другой мадам Нимур никуда не уехала, а осталась в трактире. В первый же вечер ей пришлось выступать не только перед Степаном и телеграфистами, но и перед бригадой ван Клифа. Плотники были потрясены ее талантом, и на следующий вечер в трактире уже не было свободного места, а касса Эрни разом пополнилась недельной выручкой.
Телеграфисты быстро устроились в своем новом офисе, протянули провода и начали перестукиваться с соседними станциями, откуда к Эрни стали заезжать новые гости.
Однажды с почтовым дилижансом прибыли газеты, а среди них было письмо для доктора Фарбера, которое пришлось запереть в сейфе до появления получателя. Тогда-то Степан Гончар и вспомнил, что у него на чердаке хранится целая куча бобровых шкур с индейскими бирками. И стал расспрашивать всех своих новых знакомых — куда мог запропаститься профессор?
— На дока это непохоже, — сказал Эрни. — Если док сказал, что заедет на почту двенадцатого, то его не остановила бы никакая метель. Да и не было снегопадов уже две недели. Где ты с ним расстался?
— На дороге, в десяти милях отсюда.
— Куда же он мог деться?
— Эрни, это я у тебя спрашиваю, куда он мог деться.
Трактирщик глубоко задумался.
— Знаешь, Стивен, а ведь он мог напороться на банду Фрэнка. Больше никаких препятствий я не вижу.
— И что тогда?
— Тогда ты можешь спокойно заказывать заупокойный молебен по профессору. И начинать поиски его наследников, чтобы отдать им все эти шкуры, которые занимают так много места.
— Ты шутишь?
— Я никогда не шучу. Поверь, у нас тут пропадали и более важные персоны. Которых охраняли не двое проводников, а конные патрули.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113