Неохотно оторвал от нее взгляд, взял ковш и плеснул в дымящийся котел холодной воды из второго ведра.
Николетт нашла кусок мыла и полотенца. Из глубины ящика шел приятный запах. Мыло, кажется, такое же, каким она привыкла пользоваться при дворе – отнюдь не те неровные куски дегтярного мыла, которые ей дали в кухне. В своей комнате в башне она умывалась холодной водой, и теперь ее охватило предвкушение тепла.
Николетт положила мыло и полотенца на скамью рядом с очагом.
Лэр еще подкинул дров в камин. Он наклонился, чтобы помешать угли. Что-то мягкое коснулось его обнаженного плеча. Сорочка Николетт, словно белая птица, взметнулась в воздухе, краем задев его. Лэр обернулся. Вид юного девичьего тела в неярких отблесках огня заставил его сердце бешено забиться. Страсть и мука пронзили все его существо. Он начал торопливо расстегивать пояс. Вид этого прекрасного создания перед ним, в его власти, заставил Лэра буквально выпрыгнуть из кожаных бриджей.
Николетт застыла, увидев его обнаженным. Стыдливость подсказывала, что нужно отвести глаза, но она была не в силах отказаться от лицезрения его широких плеч, мускулистых рук, мощной груди, покрытой темными волосами. Вопреки ее воле, взгляд скользнул ниже – к сильным бедрам, к черному курчавому треугольнику внизу живота, из которого вырывалось возбужденное мужское естество. Отблески огня позолотили его кожу, казалось, перед ней статуя бога, сошедшего на землю.
– Ты прекрасен, – внезапно сказала Николетт, протянув к нему белую, тонкую руку. Ее слова, детская непосредственность удивили Лэра, но он был рад ее восхищению.
Лэр нежно взял ее лицо в ладони и поцеловал. Нет, он не позволит себе ни одного грубого жеста. Пусть сегодня нежность правит бал!
Ее поразили его ласковые руки, упругость возбужденных мускулов. Николетт почувствовала, как ее бедер касается самая мужская часть его тела. Боже, это же бесстыдно! Но мысль о том, что она, ее тело, руки, рот могут принести ему радость, силу, позволила Николетт осмелеть.
Нежно смеясь, шепча ласковые слова, они передавали друг другу мыло, быстро, словно играя, касаясь изгибов тел, словно впервые постигая уроки счастливой чувственности.
Вода расплескалась, мыльные лужицы пенились у обнаженных ступней. Николетт позволила Лэру намылить свои волосы, затем смыть пригоршнями теплой воды. Она отвечала тем же: нежно намыливала его густые волосы, радостно теребя их тонкими пальцами.
Тот первый день в лесу… Лэр еще тогда ощутил, как она мила, соблазнительна, прекрасна. Нет, его жизнь без нее была бы убога.
И сейчас он с нежной неловкостью вытирал ее тело полотенцем, одновременно целуя шею и плечи. Его поцелуи заставили Николетт сладко задрожать. Она попыталась увернуться, желая и страшась продолжения. Но когда он завернул ее в полотенце и сжал в объятиях, она счастливо рассмеялась и запросила пощады. Но Лэр поднял ее на руки, как спеленатого ребенка, и понес к кровати.
Матрац жалобно прогнулся, когда он положил Николетт и сам лег рядом. Он сказал ей все те слова, которые говорил другим женщинам, впервые осознав, что это правда.
Ее тело было теплым, пахло мылом. Нет, он больше не сможет ждать. Николетт лежала в его объятиях, уже не чувствуя страха. Лэр вновь начал целовать ее, рукой лаская маленькие округлые груди, губами прижимаясь к соскам. Легкие, словно мотыльки, поцелуи, порхали по ее телу. И только когда язык коснулся ее живота и устремился ниже, ниже, она вздрогнула и умоляюще прошептала:
– Нет! Нет! Не надо!
Но Лэр ладонями раскрыл ей бедра.
– Да, милая, позволь, позволь мне поцеловать тебя, ты прекрасна.
Его голос был низким, чувственным, теплое дыхание мужчины обдавало темные кудрявые волосы лона.
– Нет! – вновь взмолилась она, сладко застонав в ожидании нового прикосновения. Пытка, боль, от которых может спасти только он – мужчина. И вопреки своей мольбе, Николетт обняла плечи Лэра, всем телом приникая к нему, испытывая неведомый страх – вдруг Лэр исчезнет. И она будет ждать и ждать его…
Но Николетт ошибалась – его страсть разгоралась, подобно костру.
Закрыв глаза, девушка ощутила сладкую тяжесть мужского тела, руки, ласкающие ее бедра, шире раздвигающие ноги. Его тело напряглось, как струна, дыхание стало учащенным… И Лэр стал ее частью.
Николетт словно обожгло. Ей хотелось кричать, она с трудом подавила безумный вопль, который превратился в стон. Неужели она умирает?
И в этот миг она снова ощутила толчок, его тело все глубже проникает в нее, бедра Николетт невольно вздрагивали. Крик боли сорвался с ее губ, она пыталась уйти, избегнуть его проникновения. Но слишком поздно. Она беспомощна перед его натиском.
Николетт что-то шепчет, молит его остановиться, но Лэр не слышит. И вновь его тело с новой силой вторгается в ее лоно. Николетт не в силах сдержать громкий крик…
Лэру кажется, что он идет по лестнице страсти, где каждая ступень – восхождение к высшему наслаждению.
Николетт чувствует, как он движется в ней – медленно, ритмично, словно подчиняясь невидимому хронометру любви. И боль сменяется безудержным возбуждением. Ее словно несет по волнам нежной страсти.
Ноги Николетт обвивают его торс. Толчки стали быстрее, сильнее. Нет, нет, она не умирает! Тело содрогается от наслаждения…
Еще не выйдя из нее, Лэр наклонился, поцеловал полуоткрытые губы, затем прошептал в самое ухо:
– Разве ты не была с мужчиной?
На какой-то миг она замерла. Затем улыбнулась.
– Была. С тобой.
В ее голосе нет стыдливости. Сегодня она стала женщиной. Пути назад нет. И она рада, что перешагнула этот порог вместе с Лэром.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86