— И много вам перепало вершков?— Pas mal. Немало (фр.)

Недавно я чудом спасся.— От провала?— Конечно нет! — Пуаро обиженно посмотрел на меня. — Но меня — Эркюля Пуаро — чуть не уничтожили.Я присвистнул.— Ловкий преступник?— Не столько ловкий, сколько бесшабашный, — ответил Пуаро. — Вот именно — бесшабашный. Но не будем об этом говорить. Знаете, Гастингс, я верю, что вы приносите мне счастье.— Вот как? — сказал я. — Каким же образом? Пуаро не дал мне прямого ответа. Он продолжал:— Как только я узнал, что вы приедете, я подумал: что-то произойдет. Как в прежние времена, мы выйдем на охоту вдвоем. Но если так, дело должно быть необычным, — он взволнованно зажестикулировал, — recherche.., тонким… fine… изысканным.., изящным… (фр.)

В последнее французское слово было вложено все его непереводимое своеобразие.— Право, Пуаро, — заметил я, — вы говорите о преступлении, словно заказываете ужин в “Ритце”.— Между тем как не бывает преступлений по заказу? Вы правы. — Пуаро вздохнул. — Но я верю в везение.., если угодно, в рок. Ваше предназначение — быть рядом и спасать меня от непростительной ошибки.— От какой ошибки?— От пренебрежения очевидностью. Я обдумал эту фразу, но так и не понял, в чем ее суть.— Что же, — наконец спросил я с улыбкой, — преступление века пока вам не подвернулось?— Pas encore. Пока нет (фр.)

Впрочем.., то есть…Он умолк и озабоченно нахмурился. Механически он расставил на столе мелкие предметы, которые я невольно сдвинул с их мест.— Не знаю, — медленно произнес он.Я в недоумении смотрел на него.Его лоб был по-прежнему насуплен.Внезапно он, решительно кивнув, пересек комнату и подошел к бюро у окна. Стоит ли говорить, что бумаги в бюро были аккуратно рассортированы и разложены по полочкам, так что Пуаро не составляло труда сразу достать оттуда то, что он искал.Он неторопливо подошел ко мне с распечатанным письмом в руках. Перечитав письмо, Пуаро передал его мне.— Скажите, mon ami, — сказал он, — как вам это покажется?Не без любопытства я взял письмо.Оно было напечатано на машинке на плотной белой бумаге:
“Мистер Эркюль Пуаро!Вы, кажется, не прочь решать загадки, которые не под силу нашей тупоголовой английской полиции. Посмотрим же, мистер умник, хватит ли у вас ума на этот раз. Возможно, этот орешек будет для вас слишком, крепок. Поинтересуйтесь-ка Эндовером 21 числа сего месяца.Примите и проч.Эй-би-си”.
Я взглянул на конверт. Адрес тоже был напечатан на машинке.— Штемпель западной части Лондона, — сказал Пуаро, когда я стал всматриваться в почтовую марку на конверте. — Итак, ваше мнение?Я пожал плечами и отдал ему письмо.— Сумасшедший какой-то…— И больше вам нечего сказать?— Э.., разве это не похоже на сумасшедшего?— Похоже, друг мой, похоже.Пуаро не шутил. Я с любопытством взглянул на него.— Вы к этому относитесь всерьез, Пуаро?— Сумасшедших, mon ami, надо принимать всерьез. Сумасшедшие — штука опасная.— Да, разумеется, вы правы… Об этом я как-то не подумал… Но, по-моему, это смахивает на какой-то идиотский розыгрыш. Писал небось жизнерадостный болван, к тому же наклюкавшись.— Comment? Как? (фр.)

Наклю… Как вы сказали?— Нет, нет, это просто такой оборот. Я хотел сказать, что он надрался. Ах нет, черт возьми, я хотел сказать, что он напился.— Merci Спасибо (фр.)

, Гастингс, выражение “надрался” мне известно. Возможно, за этим письмом действительно ничего больше не кроется…— Но вы считаете иначе? — спросил я, почувствовав недовольство в его голосе.Пуаро с сомнением покачал головой, но промолчал.— Какие шаги вы предприняли? — спросил я.— А что тут поделаешь? Я показал письмо Джеппу. Он того же мнения, что и вы.., глупая шутка — именно так он выразился. В Скотленд-Ярд такие письма приходят ежедневно. И мне случалось получать такие…— Но к этому письму вы относитесь серьезно?Пуаро ответил, подыскивая слова:— В этом письме мне что-то не нравится… Гастингс. Что бы я сам об этом ни думал, его тон на меня подействовал.— Что же?Он опять покачал головой и, взяв письмо, спрятал его обратно в бюро.— Если вы серьезно относитесь к этому посланию, вы, наверно, можете что-то предпринять, — сказал я.— Воистину вы человек действия! Что же можно предпринять? Полиция графства ознакомлена с письмом, но они тоже не проявили к нему интереса. Отпечатков пальцев на нем нет. Ничто не указывает на личность автора.— Значит, дело только в вашем инстинкте?— Не в инстинкте, Гастингс. Это неподходящее слово. Дело в моих знаниях, моем опыте — они говорят мне, что в этом письме есть что-то не то.Ему не хватило слов, и он заменил их жестом, потом снова покачал головой:— Наверное, я делаю из мухи слона. Как бы то ни было, выхода нет, нужно ждать.— Двадцать первое — пятница. Если в пятницу в окрестностях Эндовера состоится дерзкое ограбление…— Как это меня обрадует!— Обрадует? — изумился я.Это слово показалось мне совершенно неуместным.— Ограбление может поразить, но никак не обрадовать! — возразил я.Пуаро пылко покачал головой:— Вы заблуждаетесь, друг мой. Вы меня не поняли. Ограбление было бы счастьем, потому что я мог бы не бояться другого…— Чего же?— Убийства, — ответил Эркюль Пуаро. Глава 2(Не от лица капитана Гастингса) Мистер Элекзандер Бонапарт Сист поднялся со стула и близоруко оглядел свою небогатую комнату. От долгого сидения спина его затекла, и он потянулся — случайный наблюдатель, увидев его в эту минуту, понял бы, что перед ним человек выше среднего роста. Обычно Сист горбился и близоруко щурился, и это создавало обманчивое впечатление.Подойдя к поношенному пальто, висевшему на двери, он достал из кармана пальто пачку дешевых сигарет и спички.
1 2 3 4 5 6 7 8 9