Теперь, открывая утром окна, обитатели Виль-дю-Буа уже не видели у лавки французские национальные цвета. Лавка как лавка, каких тысячи под Парижем. Жители, хотя они сами предостерегали Жан-Пьера, теперь, когда он послушался их советов, были как будто даже слегка разочарованы.
- Эге, струсил, видно, наш Келлер.
- Возможно, боши догадались и пригрозили ему арестом, чтоб он унялся.
А мсье Греа, парикмахер, пустил слух, что Келлера даже вызывали в префектуру.
Как бы там ни было, но Жан-Пьер действительно больше не шалил, никак не отзывался на антинемецкие анекдоты покупателей, сделался очень сдержан и, казалось, был совершенно поглощен лавкой и домом.
Впрочем, Жан-Пьер был только приказчиком в лавке, как и Фабьен и Андре. Владелец, крупный финансист Номе, у которого было несколько тысяч таких лавок по всей Франции, уехал в начале войны в Виши и в Париже не появлялся.
Жан-Пьер снимал двухкомнатную квартирку над лавкой. Одна комната полукухня-полукдадовая. Вторая служила спальной, столовой и кабинетом для всей семьи. Здесь на длинном столе обедали, делали уроки, писали счета поставщикам. Родители спали на широкой кровати, для детей были сделаны двухэтажные нары: наверху спал Андре, внизу - Арлетт. В уборную приходилось бегать вниз, во двор, умывались под рукомойником.
Было и еще одно помещение - подвал под лавкой, служивший некогда складом товаров. Там в хорошие, довоенные времена хранились бочки с вином и прованским маслом, мешки с мукой и сахаром. Но сейчас запасов уже давно не было, и ни Келлер, ни его жена, ни Андре не спускались в подвал. Про Арлетт и говорить нечего: хотя она и считала себя совершенно взрослой, ни за что не пошла бы одна в подвал; ей чудились там то затаившиеся грабители, то привидения.
И вот однажды, когда семья уже готовилась ко сну, влетела бледная Арлетт. Она только что спустилась в уборную.
- Шаги!
Андре, который уже лег, свесил лохматую голову со своей "башни":
- Какие шаги? Где?
- В подвале. Там кто-то ходит!
Андре незаметно переглянулся с отцом. Потом насмешливо засвистел:
- Фью-у! Опять привидения? Вот трусиха-то! А еще хвастает, что взрослая.
- Что ты мне толкуешь! - закричала, чуть не плача, Арлетт. - Я не сумасшедшая, я очень хорошо слышала шаги. Там кто-то есть!
Келлер, который уже собирался ложиться, сказал успокоительно:
- Ну, вот что, ты укладывайся спать, а мы с Андре сейчас сойдем вниз и все осмотрим.
- О папа, я боюсь, на вас там нападут! Я пойду с вами! - взмолилась Арлетт.
- Глупенькая, ничего с ними не случится. А здесь с тобой останусь я, - нежно сказала ей мать. - Не бойся ничего.
Арлетт для храбрости заползла в постель к матери, а двое мужчин из семейства Келлеров вооружились фонариком и отправились вниз, в подвал. Со своего места Арлетт не могла видеть, что вместе с фонариком отец захватил большую булку, изрядный кусок масла и кастрюлю с супом, оставшимся от обеда.
Отец и брат пропадали так долго, что Арлетт еще больше встревожилась и предложила матери вдвоем идти на выручку.
- Мы здесь лежим, а там их, может, убивают, - дрожа, шептала она Фабьен и уже порывалась вскочить и бежать прямо в ночной длинной рубашке вниз.
Но тут вернулись мужчины. У обоих был совершенно спокойный и буднично-равнодушный вид. Келлер направился к постели.
- Ну-ка, несчастная трусиха, перебирайся к себе, - решительно сказал он Арлетт.
- Она вовсе не такая уж трусиха, - вступилась за дочку Фабьен. - Она даже собиралась бежать к вам на помощь. - Фабьен смеющимися глазами исподтишка взглянула на мужа.
Андре взобрался на свою "башню" и оттуда хихикал и строил Арлетт насмешливые гримасы.
- Что ж вы там нашли? Был там кто-нибудь? - все еще трепеща, спросила Арлетт.
Брат захохотал:
- Были. Там были две большие крысы.
- Кры-сы? - недоверчиво протянула Арлетт. - Но разве крысы могут так сильно топать?
Андре окончательно развеселился.
- Еще как! - закричал он. - Топают прямо как лошади!
- Папа, а он не врет? Неужто крысы действительно топают? повернулась Арлетт к отцу.
Жан-Пьер потушил лампочку у изголовья.
- А ты, оказывается, не только трусиха, но и дурочка, - донесся до Арлетт его сонный голос. - Спи, крысоловка!
3. РУССКИЕ
С этого вечера Арлетт невольно для себя начала примечать в доме много такого, на что раньше не обращала внимания. Например - она это хорошо знала, - со времени прихода бошей отец терпеть не мог ездить в Париж, а если была такая необходимость, торопился как можно скорее вернуться домой и, воротясь, на чем свет стоит проклинал оккупантов и все их новые порядки. А теперь то Жан-Пьер, то Андре забирали старенький дребезжащий велосипед, битком набивали багажную сумку какими-то свертками и пропадали иногда до самого комендантского часа. Зачастили к ним в дом какие-то новые, не известные Арлетт люди: рыжеватый молчаливый молодой человек, которого отец звал Гюставом, и еще долговязая девушка со смешными мальчишескими вихрами, решительными манерами и смущенным лицом, приезжавшая всегда на минутку. Отец и брат вели их обычно наверх, в комнаты, о чем-то тихо разговаривали и под разными предлогами выпроваживали Арлетт.
Были и другие происшествия, помельче, но тоже странные. Например, пропала, точно в воду канула, любимая фаянсовая кружка Арлетт, из которой она с детства пила молоко. Девочка нигде не могла ее найти, хотя спрашивала всех домашних. Исчезли куда-то две раскладушки, на которых обычно устраивали дядю и тетку, приезжавших раз в год из Прованса. Арлетт лезла с вопросами к Фабьен, но та либо не слышала, либо отделывалась самыми неопределенными ответами.
А подвал!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101