Всех лиц, подозреваемых в участии в большевистском восстании, предлагаем немедленно арестовывать и доставлять в Штаб Охраны".
Оглянулся вокруг и вижу, как у здания почты офицерский патруль проверяет у кого-то документы. Значит, ходить по улицам не так уж безопасно, как мне сразу показалось. Шумливая праздничность центра города оказалась обманчивой.
И чего только нет на этой тумбе! Читаю воззвание Комуча, опубликованное в день захвата Самары и представляющее собой смесь лжи и клеветы.
"Переворот... совершен нами во имя великого принципа народовластия... Мы видели, что большевистская власть, прикрываясь великими лозунгами социальной революции, в действительности вела нас неуклонно и твердо к полному порабощению и самодержавию, возглавляемому немецким императором. Немцы с каждым днем продвигались все глубже и глубже в Россию, и большевики этому не препятствовали".
Конечно, и сами эсеры не верят в эту чепуху, думал я, читая все подряд на тумбе.
Объявлений, приказов, воззваний - уйма. Вот, например, приказ Комуча № 2 от 8 июня, объявлявший условия формирования добровольческой "Народной армии"... Срок службы - три месяца; доступ - открытый; жалованье пятнадцать рублей в месяц; суточные рядовому - один рубль; отделенному - два рубля; ротному - пять рублей.
Из этого приказа узнаю, что военно-судебную часть армии возглавляет генерал Тыртов, бывший председатель военно-полевого суда царской армии, а также, что еще задолго до мятежа чехословацкого корпуса в Самаре существовала подпольная организация, в которую входили офицеры-монархисты.
Неожиданно раздается:
- Дорогу! Дорогу!
Это чешские легионеры ведут двух арестованных. У обоих лица в крови. Они с трудом передвигают ноги. Кто же они? Куда их ведут?
Вдруг из толпы на одного из арестованных набрасывается коренастый краснорожий мужчина: "Коммунист-советчик! - закричал он. - Бей его!" Схватив арестованного за горло, он опрокинул его на землю и стал душить.
Размахивая зонтиком и истерически крича: "Большевики! Безбожники!", к упавшим бросилась уже немолодая женщина в шляпке с вуалью. За ней устремилась толпа озверевших обывателей. Конвоиры и не пытались оградить арестованных... Через несколько минут все было кончено: на мостовой остались лежать два изуродованных трупа...
...Приближался комендантский час. Улицы опустели. Избегая патрулей, я направился по указанному Семеновым адресу для встречи с Кожевниковым.
Нужный мне дом стоял на отшибе и казался покинутым. Ни в одном из окон не было света. Я припомнил, что два последних окна со стороны Волги относились к квартире Кожевникова. Осторожно постучал. Никто не отозвался. Стал стучать сильнее и настойчивее и через некоторое время услышал из-за темного окна:
- Кого вам?
- Я привез квартиранту письмо, - тихо проговорил я, как было условлено.
- Никаких квартирантов у нас нет, - отозвался тот же шамкающий голос.
Что оставалось делать? Время было позднее, и я направился в гостиницу, но услышал там: "Мест нет!"
Ну что ж, принимай на ночлег, Молоканский сад! Не я первый ищу приюта в твоих тенистых аллеях.
...Утром следующего дня я направился к дому Климова и решительно постучал в дверь квартиры номер три.
- Вам кого? - послышался за дверью недовольный голос. Лязгнул засов, дверь приоткрылась, и я увидел молодую женщину с темными, коротко остриженными волосами.
- Веру Дмитриевну или ее мужа.
Женщина с недоверием посмотрела на меня. - Зачем они вам?
- Это мои старые...
Не успел я окончить фразу, как дверь с грохотом захлопнулась. Зная, что с конспиративными квартирами всякое случается, я решил посетить третью, и последнюю из названных мне явок - квартиру "мамаши Свекис", что на Шихобаловской (ныне Крестьянская) улице.
- Вон отсюда! - закричала хозяйка, как только услышала фамилию Кожевникова. Схватив ухват и держа его наперевес, она двинулась на меня, как идут в штыковую атаку. Пришлось ретироваться, так как никаких объяснений хозяйка и слышать не хотела.
Видимо, за всеми сообщенными мне явками комучевские агенты вели наблюдение. Как же найти Кожевникова или кого-нибудь из надежных старых друзей? Значит, нужно выжидать. Но где жить? После нескольких отказов в гостиницах я понял, что получить номер можно лишь за особое вознаграждение портье.
Но если уж становиться на этот путь, решил я, то надо устраиваться в лучшей гостинице, где меньше всего можно было привлечь к себе внимание. Позже, общаясь с белогвардейскими офицерами, я услышал остроумную французскую поговорку: "Если хочешь остаться незамеченным, стой под фонарем". Значит, я поступил правильно, остановив свой выбор на самой дорогой самарской гостинице "Националь".
Не спрашивая у портье, есть ли свободный номер, я протянул ему свой паспорт и попросил принять его на хранение.
- В городе столько карманников, что каждую минуту рискуешь остаться без вида на жительство, - объяснил я свою просьбу.
Портье взял паспорт, развернул его, будто желая узнать мою фамилию, увидел вложенные в него керенки и любезно ответил:
- Не беспокойтесь, будет в сохранности. К нам когда изволите заглянуть?
- Сегодня же, как только закончу дела.
- Хорошим гостям всегда рады.
В гостиницу я вернулся после парикмахерской и получил отдельный номер. Поручив горничной привести в порядок мой костюм, я стал просматривать газеты.
В "столице" Комуча Самаре издавалось пять газет. Первый в руки взял "Волжское слово" и удивился, как быстро газета приспособилась к новым условиям. Не сразу даже разобрался, какому богу она стала поклоняться: добродушно ворчала на кадетов;
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77