Забрали во дворе много спиртных напитков, сала и других продуктов. Сели на немецких рысаков и доложили командиру, что задание выполнили.
После этого командир послал нас, трех человек, к небольшой речушке, которая протекала недалеко от сарая. У берега стояла копица сена. Задача нам была дана - не пускать немцев через речушку. Товарищ Николаенко, садясь на сено, обнаружил что-то твердое и говорит: - "Ребята! В сене кто-то спрятал бочонок спирта". Откинули сено, и сразу показалась фуражка немецкой жандармерии... В этой копице было нами найдено еще четыре оккупанта.
Над местечком Брагин с утра до вечера вертелись "мессершмитты". Бросали, наверное по бедности, гранаты, мины, связки рельсов и круглые цементные галушки...
Особенно у нас прославились командир второй роты отряда им. Щорса Гриша Сентяй и командир отряда Николай Зибницкий. Им удалось подбить три танка и два броневика. После этого немцы стали разбегаться, и мы брали их в плен группами по двадцать-тридцать человек.
В начале десятого вечера мы ушли из города. Наша ударная группа взяла шесть станковых пулеметов, две пушки, двенадцать пулеметов, вывезла много сахару, ветчины, колбасы, кожи, подсолнечного масла, взорвала маслозавод, спиртзавод, махорочную фабрику. По пути из города мы все время раздавали населению сахар и колбасы. Масло не давали потому, что в движении невозможно было его разливать".
Так рассказывает об операции рядовой ее участник. Есть у меня еще один документ, относящийся к этой операции, документ не совсем обычный. Я получил его уже после войны.
В Киеве, на вечере, посвященном встрече бывших партизан со студентами, я рассказывал между прочим и о бое в Брагине. Потом получил записку от студентки Строительного техникума Тани Иваницкой: "Я жила в Брагине, когда партизаны на него напали". Мы познакомились, и Таня обещала мне прислать подробное письмо со своими воспоминаниями о том дне.
Вот это письмо:
"Вы просите, чтобы я подробно описала весь день, как я его помню. Пожалуйста, товарищ Федоров. Я постараюсь.
Во-первых, я начну, как проснулась. Мы жили тогда с дедушкой и бабушкой и сестрой моей Аней в летней кухне. Было очень тесно, потому что плита большая и полки. Дедушка с бабушкой на плите, - у них был сенник, а я и Аня вместе на полу. Аня эту ночь вообще не спала. Ворочалась, вздыхала, тихонько плакала. Ее вызвали повесткой в здание школы, где происходила регистрация молодежи. Ане тогда исполнилось восемнадцать. Она боялась, что ее пошлют в Германию или в солдатский дом; я тогда еще не понимала, что это такое. Теперь она замужем, у нее двое детей, они всей семьей живут в Калининграде. Я, если хотите, могу вам прислать адрес. Она, конечно, больше помнит, чем я. А дедушка с бабушкой писать не раскачаются. Другое дело, если поехать к ним.
Как мы жили? Вставали всегда очень рано. Нас будили хозяйские собаки - скребли дверь. Их было две овчарки, они всю ночь носились по дворику и лаяли, а часов в пять утра начинали скрести дверь, чтобы их кормили. В это утро 11 апреля вместе с собаками пришел их хозяин, стал рвать ручку двери. Он всегда злился, что мы запираемся. Что он пришел, мы не удивились, так как "хозяин" часто играл до утра в карты с другими немцами.
Я его называю "хозяин" - его так дедушка прозвал по горьковскому рассказу. Он тоже был толстый, краснорожий, только у Горького русский, а этот немец. И тоже до страсти любил свиней. "Хозяин" был не военным немцем, а из колонистов, служил в гебитскомендатуре. Он прибыл в Брагин в феврале 1942 года, выгнал из дедушкиного дома солдат, завел чистоту, нам разрешил жить в летней кухне. Дедушка, бабушка и Аня считались его личной прислугой. Кроме них, приходили работать другие русские из тюрьмы и с биржи труда. Тех сторожил солдат или полицай.
Одиннадцатого апреля "хозяин" пришел в начале шестого утра. Он колотил ногой в дверь и ругался скверными словами. Уже было светло... Дедушка отворил дверь, и "хозяин" стал тыкать в дедушкин живот пистолетом. "Вы врете, что спали. Вы нарочно притворились потому, что слышали стрельбу!"
Может быть, дедушка с бабушкой действительно притворялись, а я крепко спала. "Хозяин" разбудил меня да как закричит: "Ты маленькая девчонка и всюду лазаешь, беги узнай, что за стрельба на улице!" Дедушка сказал: "Нет, она не пойдет, господин Кугельман". Бабушка крикнула: "Я пойду, только не трогайте детей!" В этот момент на улице, совсем, наверно, близко, взорвался снаряд. Мы все, и "хозяин" тоже, попадали на пол Обе овчарки моментально испачкались. Обычно страшно злые, они сейчас вертелись, как вьюны, и скулили. Скоро опять взорвался снаряд, и опять. Дедушка поднялся с полу первым. Я никогда не видела, чтобы лицо у него было такое восторженное. А "хозяин" лежал на полу у печки, уткнувшись носом в нашу с Аней постель. Тут вдруг - дзинь стекло. Бабушка крикнула: "Ложись, старый дурень!" Дедушка шлепнулся прямо на "хозяина". Они стали кататься, вцепившись друг в друга, стали орать, ругаться. Дедушка кинул в угол что-то черное. "Хватай, Анька!" - крикнул он. Это оказался пистолет, который дедушка вырвал у "хозяина". Аня вскочила и прижалась к углу с пистолетом. Собаки стали на нее кидаться, лаять, но не очень сильно - ведь она их кормила. Я никогда не думала, что Аня такая смелая - она выстрелила в собак.
"Стреляй в эту сволочь тоже!" - хрипел дедушка. На него насел "хозяин". Бабушка тоже вскочила и дубасила по спине "хозяина". Я сама не помню, как до этого дошла: бью кастрюлькой по голове "хозяина" и плачу, а он все больше душит дедушку. Тут Аня прижала к голове немца пистолет. Я ужасно визжала и бабушка тоже.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76