На сей раз мои сработали лучше, и Моканас отправился в яму. Жаль, что не вместе с тобой! Однако, сьон Блейд, – губы фадранта тронула хитрая усмешка, – ты еще можешь пожалеть, что я не прирезал тебя вместе с Моканасом.Он звонко хлопнул в ладоши. В комнате появился десяток фадритов, вытащивших Блейда с Пелопсом на улицу.Разведчик кивнул на маленького сармийца:– Что будет с ним? Он – мой слуга и приятель. Я хочу, чтобы с ним хорошо обращались.Экебус презрительно поморщился.– Я не намерен заботиться о беглом рабе, даже если он твой приятель. С ним будут обращаться точно так же, как с тобой.В последних словах фадранта Блейд уловил зловещий намек. * * * Длинная колонна измученных людей раненой змеей извивалась по пыльной бурой равнине. Они шли по-двое, и от первой до последней пары протянулась длинная тяжелая цепь. Каждый узник был закован в кандалы, соединенные с ней; они тащили этот груз уже пятый день и сейчас еле переставляли ноги. Колонну сопровождал большой отряд солдат, немилосердно подгонявших рабов древками, когда те сбивались с темпа. Верховный фадрант Экебус либо ехал впереди, либо гарцевал вдоль линии невольников на том самом белом жеребце, которого Блейд видел под ним раньше.Хозяин и слуга составляли одну из пар в середине колонны. Путь до Сармакида был неблизким, и уже на исходе первого дня маленький сармиец стонал от усталости и клялся, что не может пошевелиться. Блейд, как умел, успокаивал его, пока не заставил пообещать, что тот все же попытается идти дальше. Самочувствие Пелопса внушало тревогу, и разведчик не знал, доберется ли его слуга до побережья. Он все еще нуждался в нем; хотя Пелопс был слабым человеком, в сармийских делах он разбирался отлично. Кроме этих прагматических соображений, имелась и еще одна причина: к немалому своему удивлению Блейд вдруг понял, что привязался к робкому маленькому учителю. Он совсем не хотел, чтобы фадриты забили Пелопса насмерть посреди степи.Гладиаторов хорошо кормили, воды тоже было вдоволь. Экебус старался, чтобы бойцы не потеряли форму и с блеском выступили во время празднества и честь Оттоса, владыки Тиранны. Но если раб падал больше трех раз, его отвязывали и вели к верховному фадранту, чтобы тот лично убедился, достоин ли гладиатор столичной арены. Делалось это с впечатляющей простотой; Экебус с размаха бил раба в грудь, и если тот оставался на ногах, то мог продолжать путь на волокуше, запряженной парой лошадей. Если человек падал, солдаты пускали в ход пики. В первый день Блейд насчитал больше дюжины мертвых тел.Ему пришлось отдать Пелопсу большую часть своего рациона; он не сомневался в исходе проверки, которую мог учинить Экебус. Однако Пелопс свалился в первый же день, и еще раз – во второй. Экебус, обычно разъезжавший вдоль колонны, в этот момент оказался рядом, и на его узких губах заиграла довольная усмешка. Теперь Блейд шагал, поддерживая одной рукой цепь, свисавшую с пояса Пелопса.Когда фадрант в очередной раз проезжал мимо, его взгляд вновь остановился на маленьком учителе.– Скоро эта мразь клюнет землю в третий раз, – зловеще пробормотал он.Блейд вздрогнул и поднял мрачный взгляд на Экебуса.– Я могу нести его, сьон! Он совсем не тяжелый.Тот отрицательно покачал головой и рассмеялся.– Это запрещено. Каждый сам за себя, и если он еще раз упадет, то подвергнется испытанию. Неужели ты сомневаешься в моем милосердии?Блейд попробовал сплюнуть, но горло у него пересохло – последнюю порцию воды он отдал Пелопсу. Жест, однако, выглядел достаточно красноречивым.Экебус снова рассмеялся и, подозвав двух фадритов, что-то тихо приказал им. Теперь эта пара постоянно держалась рядом, словно два волка, подстерегающих усталую овцу. Стиснув зубы, разведчик запустил пальцы в бороду, уже порядком отросшую, курчавую и всклокоченную, затем дернул цепь, прикрепленную к наручникам Пелопса. Он должен довести его до Сармакида! В том поединке, который они с Экебусом вели за жизнь этого малыша, каждый глоток воды и каждая унция веса значили так много!– Шагай! Ты должен идти, малыш! – рявкнул Блейд. – Все очень просто – шаг, еще шаг и еще один. Думай только об этом. Когда соберешься падать, предупреди меня. Я помогу.– О, великодушный сьон, – простонал Пелопс, – брось меня… Я не заслужил такой заботы… Я умру здесь… смерть от копья лучше огненного чрева Тора…– Все равно я буду тебя тащить, – мрачно пообещал разведчик. – Я не могу тебя оставить, малыш, других друзей у меня нет.Пелопс споткнулся, и он натянул цепь, не давая сармийцу свалиться на землю. Наблюдатели, к счастью, были заняты; они по очереди прикладывались к фляге с подозрительным содержимым и не смотрели по сторонам.– У тебя есть Зена, – простонал Пелопс, судорожно ловя ртом горячий воздух. – Хотя я не понимаю… – он замялся.– Я тоже не понимаю, – согласился Блейд. – Что-то здесь не то.Первый раз он вслух высказал свои подозрения, мучившие его с начала похода. И с ним, и с Пелопсом обращались не лучше, чем с остальными рабами, – а может, еще и хуже. – Да, вряд ли Зена сумела получить родительское благословение на брак! Этот переход через степи и горы с рабским караваном не слишком напоминал триумфальное шествие любимого королевского зятя. Что-то не сработало. Вероятно, Зене не удалось добиться успеха – во всяком случае, полного успеха. Разведчик вспомнил слова Экебуса, что его вызывают в столицу по приказу тайрины. Именно тайрины! О Зене фадрант не упомянул ни словом.И было ясно, что фадрант повинуется приказу с неохотой. Если с чужеземным воином и его слугой что-нибудь случится в дороге, Экебус будет не слишком огорчен.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77