Прекратив забивать голову ерундой, я снова посмотрел на мальчика. С
закрытыми глазами, сканируя ауру.
Результат был обескураживающим.
Его окружало переливчатое, полупрозрачное сияние. Временами --
окрашивающееся красным, порой наливающееся густой зеленью, иногда
вспыхивающее темно-синим цветом.
Редкий случай. Несформированная судьба. Расплывчатый потенциал. Мальчик
может вырасти большим мерзавцем, может стать добрым и справедливым
человеком, а может оказаться никем, пустышкой, каких на самом деле --
большинство в мире. Все впереди, как говорится. Подобные ауры обычны у
детей до двух-трех лет, но у более старших встречаются исчезающе редко.
Теперь понятно, почему зов обращен именно на него. Деликатес, что ни
говори.
Я почувствовал, как рот наполняется слюной.
Слишком долго все тянулось, слишком долго... Я смотрел на мальчика, на
тонкую шею под шарфом, и проклинал шефа, традиции, ритуалы, все то, из чего
складывалась моя работа. Десны зудели, горло ссохлось.
У крови горьковато-соленый вкус, но эту жажду утолит лишь она.
Проклятие!
Мальчик соскочил с эскалатора, пробежал по вестибюлю, скрылся за
стеклянными дверями. На миг мне стало легче. Замедляя шаг, я вышел следом,
краем глаза зафиксировал движение -- мальчик нырнул в подземный переход. Он
уже бежал, его тащило, влекло навстречу Зову.
Быстрее!
Подбежав к ларьку, я бросил продавцу две монетки, сказал, стараясь не
показывать зубы:
-- За шесть, с кольцом.
Прыщавый парень заторможено -- он и сам, похоже, грелся на работе, --
подал чекушку. Честно предупредил:
-- Водка не очень. Не отрава, конечно, "дороховская", но все-таки...
-- Здоровье дороже, -- отрезал я. Водка явно была суррогатом, но сейчас
меня это устраивало. Одной рукой я содрал колпачок за прикрученное к нему
проволочное колечко, другой вытащил сотовый, включил дозвон. У продавца
округлились глаза. Сделав на ходу глоток -- водка воняла как керосин, а на
вкус была еще гаже, явная подделка, за углом разливали, -- я побежал к
переходу.
-- Слушаю.
Это уже не Лариса. Ночью обычно дежурит Павел.
-- Говорит Антон. Гостиница "Космос", где-то рядом, во дворах. Иду
следом.
-- Бригаду? -- в голосе появился интерес.
-- Да. Я уже разрядил амулет.
-- Что случилось?
Бомж, прикорнувший в середине перехода, протянул руку, будто надеясь,
что я отдам ему початую бутылочку. Я пробежал мимо.
-- Там другое... Быстрее, Павел.
-- Ребята уже в пути.
Я вдруг почувствовал, как челюсти пронзило раскаленной иглой. Ах ты ж,
сволочь...
-- Паша, я за себя не отвечаю, -- быстро сказал я, обрывая связь. И
остановился перед милицейским нарядом.
Ну вот так всегда!
Почему человеческие стражи порядка всегда появляются в неподходящий
момент?
-- Сержант Каминский, -- скороговоркой произнес молодой милиционер. --
Ваши документы...
Интересно, что мне собираются пришить? Пьянство в общественном месте?
Вернее всего.
Опустив руку в карман я коснулся амулета. Едва теплый. Но тут многого и
не надо.
-- Меня нет, -- сказал я.
Две пары глаз, обшаривающих меня в предвкушении добычи, опустели, их
покинула последняя искра разума.
-- Вас тут нет, -- хором повторили оба.
Программировать их времени не было. Я бросил первое, что пришло в
голову:
-- Купите водки и отдыхайте. Немедленно. Шагом марш!
Видимо, предложение упало на подходящую почву. Схватившись за руки,
будто малыши на прогулке, милиционеры рванули по переходу к киоскам. Я
почувствовал легкое смущение, представив последствия своего приказа, но
времени выправлять положение не было.
Из перехода я выскочил в полной уверенности, что уже опоздал. Нет, как
ни странно, мальчик далеко не ушел. Стоял, чуть покачиваясь, метрах в ста.
Вот это сопротивляемость! Зов звучал с такой силой, что казалось странным,
почему редкие прохожие не пускаются в пляс, почему троллейбусы не
сворачивают с проспекта, не врываются в подворотню, навстречу сладостной
судьбе...
Мальчик оглянулся. Кажется, посмотрел на меня. И быстро пошел вперед.
Все, сломался.
Я двинулся следом, лихорадочно решая, что буду делать. Стоило бы
дождаться бригады -- им ехать минут десять, не больше.
Но как-то нехорошо выйдет -- для мальчика.
Жалость -- штука опасная. Сегодня я поддавался ей дважды. Вначале в
метро, истратив заряд амулета на бесплодную попытку сбить черный вихрь. А
теперь снова -- двинувшись вслед за мальчиком.
Много лет назад мне сказали фразу, с которой я никак не хотел
соглашаться. Не соглашаюсь и до сих пор, хотя уж сколько раз убеждался в ее
правоте.
"Благо общее и благо конкретное редко встречаются вместе..."
Да, я понимаю. Это правда.
Но, наверное, есть такая правда, которая хуже лжи.
Я побежал навстречу Зову. Я слышал его, наверняка, не так, как слышал
мальчик. Для него призыв был манящей, чарующей мелодией, лишающей воли и
сил. Для меня, наоборот, будоражащим кровь набатом.
Будоражащим кровь...
Тело, над которым я издевался неделю, бунтовало. Мне хотелось пить -- не
воды -- я способен без всякого вреда утолить жажду грязным городским
снегом, не спиртного -- шкалик с поганой сивухой был под рукой, и тоже не
принес бы мне вреда.
Мне хотелось крови.
И не свиной, не коровьей, а именно человеческой.
Будь проклята охота...
"Ты должен пройти через это, -- сказал шеф. -- Пять лет в аналитическом
отделе -- многовато, не находишь?"
Не знаю, может и многовато, но мне нравится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19