могуче наваливал на себя реку, да промахивался. Чусовая, задев его скользом, бежала дальше и только чуть потряхивала гривой. Мултыком этот боец прозвали за то, что приходилось крепко мултычить на перепутанных струях — грести потесями, чтобы не угодить в противотоки и суводи. Осташа, командуя, чуть не сорвал глотку, пока его барка проталкивалась сквозь чехарду бурунов к чистой воде.
Ровный, мерный ход успокаивал. Справа в ельнике махнули на прощание тонкие пластины камня Востряка, и начался длинный, нудный тягун — Бабенский плес. Осташа поставил трубу на перильце и молча смотрел вперед, где даль заволакивало моросью и крупка мела по черной воде. После Великана всеми этими поворотами, переборами и неопасными бойцами Чусовая словно зубы заговаривала, глаза отводила. Но Осташа с мысли не соскакивал: зрелище косных, топорами рубивших утопающим руки, было вбито в глаза, как кованые гвозди.
Ведь там, под Великаном, все спасались — и косные, и бурлаки… Великое и святое это дело — спасение. Но как у любого большого дела, есть у него и черная, дьявольская сторона, когда во имя его ничто другое не свято. Кому повезло в лодке оказаться, тот рубит руки всем прочим, кто за борта цепляется. Да, конечно, — в запале рубит, в страхе. Но все же это не истинная злоба, не подлинная ярость, не бесовское наущение. Это тоже смысл спасения. Без тех ударов топора спасения вообще никакого не будет…
И Конон, и Гермон, и батя — все они об одном говорили: о спасении. И Аввакум о том кричал из горящего сруба, и повенецкие старцы о том сотни книг полууставом написали. О том твердили и керженские скитники, и яицкие учителя. Только спасения во имя в огненные купели окунали таежные слободы. Только спасения именем Пугач никонианских попов на воротах вешал… И ладно там Пугач, ладно — огнепальные игумены или кержацкие старосты, что живьем закапывали в дудках пытливых рудознатцев: с ними все понятно, как и с теми, кто под Великаном в лодке топором махал. А вот батя?.. На батином пути в теснинах все светло и чисто. Нету ни лжи, ни гордыни. И он, Осташа, сколько ни нагрешил, а батиного пути не осквернил. Он ремесло сплавщицкое до дна вызнал: на триста верст от Ревды до Чусовских Городков мог всех бойцов перечислить, как часослов наизусть прочесть. Он не обобрал своих бурлаков, даже баб. Боже упаси — он никогда бы не польстился за мзду барку убить. Он не отринул души своей, как истяжельцы отринули, чтобы пройти Чусовую невредимым. И он никогда не станет даже у врага своего барку поддырявливать, не станет глухой полночью снасти ей резать, не станет про кого-либо наваривать караванному: «Этого не бери!» Но ведь именно потому, что он честен, что он батиным путем в теснинах идет, он-то и есть черная батина сторона!
Ведь батя-то правду только для себя сказал. А правда на то и нужна, чтобы для всех была. Для себя самого своя правда всегда непорочна. А вот для народа правда только через кровь живет.
Но с кровью только язычники камлают, а господь бескровной жертве учил. Потому, видать, и не приходит царство божье, что народ, лика лишенный, одну только плеть понимает, а божьего гласа не слышит. Может, потому и добрее было бы, чтобы народом тайна беззакония правила? Чтобы торжествовал порядок Конона — тайная власть, тайная милость, тайная кара?.. Конон-то батин путь в теснинах понимал, да не верил в него, а верил в свою тайну беззакония. И она у Конона доброму делу служила. Может, и лучше приять истяжельство, чтобы последнее таинство старца Гермона отводило грех? А может, умнее всего жить, как Колыван рассудил: правда и вовсе не нужна. Живи, как можешь. Твори, чего задумал. А если Трифон Вятский тебе не поклонится, то спасайся сам своей ценой. К чему людская правда на земле, если есть божья правда — и будет Страшный суд? Может, одна гордыня ли это — путь в теснинах искать? Или все же так господом человеку заповедано?
А может, правда совсем в другом? В том, что есть пастыри, которые ищут пути, и есть паства, которая идет. Есть сплавщики — и есть бурлаки. Всякому — свой закон. И кому кем быть — не миру решать: каждый сам собою свыше определен. И хоть у пастыря с паствой разный удел, но спасение будет общим, ежели за все ответ держать без лжи и страха. Не зря же лучшие сплавщики старость и смерть в скитах на Веселых горах встречали, и даже сам Конон Шелегин дела свои тайные и беззаконные вел из каплицы.
И верна ли для всех батина правда? Стоит ли назвать ее народу — ведь через кровь называть придется?.. Правду царя Петра Федорыча Пугач народу назвал — и что из того вышло? Но все ж таки Пугач ургаланом был, а ведь Осташа — живая душа… Не было у Осташи ответа. Не разрешить эту загадку никому и никогда. Можно только верить, а судить народ и бог будут. И, наверное, рассудят по-разному…
Слева на обрывчике показались макушки вогульских чумов и односкатных избушек с рогатыми лосиными черепами на концах стрех. Это была вогульская деревенька со смешным названием Бабёнки. Батя говорил, что название неверное. Правильное название — Бебяки, только народ переделал его в понятное для себя. По преданию, в этой деревушке двести лет назад и жил вогульский князец Бебяк, который вместе с князьцами Амбалом и Зевендуком решил убить святого Трифона. Трифон срубил священную вогульскую ель на Гляденовской горе на Каме, вот князьцы и осерчали. Пошли в Сылвенский острожек к строгановскому приказчику Третьяку Моисееву, чтобы спросить: можно им сейчас убить Трифона или пока обождать? Третьяк, слава богу, наотрез запретил вогулам.
Это лишь у святых получалось — правду народу говорить только через свою кровь, а не через чужую.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210